Прошлый мир

Это была работа моей мечты. Хотя мама, будь она жива, сказала бы:

– Только через мой труп!

Что ж, мам, так и вышло.

Во-первых, я любил охоту. Во-вторых, от отца у меня остался вполне сносный спейскар, и на нём можно было подлетать к Земле практически на холостом ходу. Ну и в-третьих, я совершенно не дорожил своей жизнью. На собеседовании Джед едва не захлопал в ладоши, когда я всё это перечислил, но сказал только максимально безразлично:

– Мы вам позвоним.

Я знал, что работа моя. Челноков на Землю осталось не так много, а вещички, добытые из прошлого мира, с каждым днём ценились всё больше. Ещё бы: кто в здравом уме попрётся искать счастья на планету, которую захватили агрессивные газообразные пришельцы, готовые чуть что прорваться в твои лёгкие и сожрать тебя изнутри за считанные секунды? Разве что совсем отбитые персонажи, вроде меня. Джед мне так и сказал:

– Ларри, ты себя не бережёшь.

– А нафига?

Джед не нашёлся, что ответить. Он прекрасно знал, сколько мне было, когда родители не вернулись с Земли. Знал и то, что я попал под раздачу автономности сиротам переселенцев как раз в тот год, когда таких же как я оставляли без какого-либо присмотра или попечения. Зато мы были вольны делать со своей жизнью, что захотим, а также всё оставленное в наследство имущество оставалось нашим. Иначе учиться мне сейчас на каком-то там уровне технологической школы и спать в ячейке общего отсека.

Но мой паспорт Землянина оставался при мне, а также право на вождение спейскара. Что делало меня уникальным в своём роде Челноком и охотником за старьём. Ах да, я же не сказал: на планету Земля мы, рискуя целостностью лёгочных тканей, отправлялись всего лишь за старым хламом: одеждой, обувью, сумками, предметами быта. Украшения и прочая ювелирка ценились не сильно – это дело вышло из моды. А вот поставить в своём личном отсеке древнючий лаптоп – кнопочный, с цельным, односторонним экраном… Роскошь!

На самом деле наша контора – это, по сути, антикварный салон. Джед мне так и сказал:

– Ларри, мы торгуем историей! Это не просто вещи, это часть прошлого мира.

Это была намеренная и не слишком-то тонкая игра слов. Прошлый мир – так мы звали нашу прошлую жизнь на планете Земля. Мы больше не звали её своей планетой или просто Миром, как раньше. Нет. Только не после того, что там случилось во время второй волны поражения.

Как-то негласно в языке укоренилось это словосочетание – прошлый мир, как будто старый, б\у. Мы скучали, но не так, как скучают по квартире, где жил в детстве. Скорее, как по собаке, которую укусил бешеный енот, и деду пришлось её пристрелить. До слёз, до спазма в горле, до ненависти к деду.

Не было хуже наказания, чем пойти за новыми вещами. Каждый раз это была казнь. Ты отрубал свою собственную голову, чтобы приставить новую. Новая держалась крепче, была без седины и улыбалась искреннее. Но старая была как-то привычнее. И потом, стык на месте отруба ещё долго ныл в непогоду.

Так же и новые шмотки. Не только носимое, но и всё прочее окружение: мелкие предметы мебели, рюкзаки, даже такая мелочь как обычные текстильные шнурки. Всё старое, привезённое с планеты Земля, ценилось как антиквариат. Новьё, выпускаемое здесь, в Настоящем, было вполне обычным. Сносным. Нормальным. Но, чёрт подери, бессовестно новым. Секонд Хенды, раньше продававшие вещички на развес килограммами, теперь озолотились. Некоторые даже проводили аукционы, вытащив из закромов припасенную пачку сигарет из Земного табака. Счастливчики, ухватившие такой раритет, потом перепродавали её поштучно.