Байки из хлопковой грядки - Марат Гумиров

Байки из хлопковой грядки

Страниц

15

Год

2022

Каждый год с октября по декабрь в городах советского Узбекистана происходило необычное событие - все жители покидали свои дома и отправлялись на сбор хлопка. Это была тяжелая и непростая работа, требовавшая физической выносливости. Весь быт во время сбора хлопка был далеко от уюта и комфорта, однако никто не жаловался. Ведь это была возможность встретиться с друзьями, однокашниками и коллегами и провести несколько недель вместе, наслаждаясь общением и веселыми вечеринками. Каждый день был наполнен тяжелым трудом, а вечером на полях хлопкосбора раздавались звуки музыки и смеха. Именно на этих вечеринках и сборах хлопка творились самые разные истории - истории любви, страха, фантастики и опасности. Некоторые из них были настолько невероятными, что местные жители до сих пор вспоминают их с трепетом и ностальгией. Таким образом, это интересное и уникальное событие в годовом календаре каждого города Узбекистана привлекало не только кропотливую работу, но и незабываемые впечатления, которые навсегда оставались в сердцах всех его участников.

Читать бесплатно онлайн Байки из хлопковой грядки - Марат Гумиров

Дом, в котором никто не живёт.


Малауз-опа1 подошла к стене, на которой висел календарик.

На листке стояла жирная цифра «30» и две надписи помельче. Верхняя надпись была «октябрь». Нижняя – «суббота». Старушка сорвала листок, и черная жирная тридцатка превратилась в красную цифру «31», «октябрь» стал красным, а «суббота» еще и сменилась на «воскресенье».

В тесной комнатке с глиняными стенами и полом вовсю пылал очаг. Подвешенный, над ним бурлил старый большой казан. Из-под его крышки густо валил пар.

Малауз-опа перевела взгляд с очага на скособоченную плиту у другой стены. На обеих ее конфорках шкворчали казанки поменьше. Мутное стекло единственного крохотного окошечка кибитки запотело. Было влажно и душно.

Старушка потерла рукой поясницу. Подхватила со стола миску с каймаком и кусочками лепешки и направилась к двери. Ничего ей больше сейчас не хотелось, как вдохнуть холодного утреннего воздуха. Там же можно и позавтракать.

Дверь из старых досок со скрипом открылась и жаркий воздух, словно волна, вынес Малауз-опа наружу, в освежающее октябрьское утро. Она вдохнула прохладу как можно глубже. Выудила из миски кусочек размякшей лепешки и кинула его в рот. Потом закрыла глаза и стала перемалывать еду старческими деснами. А когда она открыла глаза вновь, то увидела его.

Он стоял в проеме калитки. Точнее, на месте, где когда-то было калитка. Дувал на северной стороне двора развалился, не стало и проема, сквозь который можно было попасть во двор и выйти с него.

Мальчишка был одет в заношенные джинсы и «непромокаемую» куртку, совершенно потерявшую цвет. На ногах запыленные и подвернутые солдатские кирзачи2. Довершала наряд выгоревшая добела, опять же армейская, панама «афганка». Паренек явно гордился ею и потому лихо нахлобучил на макушку из черных, давно не мытых волос. Из кармана куртки торчал номер «Ровесника», свернутый в трубку. Через плечо висел фартук для хлопка.

Малауз-опа оглянулась и убедилась, что дверца в кибитку закрыта. Скользнула глазами левее и позади мальчика. Там в углу двора, у оставшегося куска дувала3 стоял тандыр. В его жерле горела гузапая4, а подле наготове лежала куча коровьих кизяков. Все было в порядке.

Старушка положила в рот еще кусочек лепешки, размякшей в каймаке, и посмотрела на пацана.

– Ассалому алейкум, опаджон5, – нараспев, улыбаясь сказал мальчик, поймав ее взгляд.

Она в ответ медленно наклонила острый подбородок.

– Меня зовут Альберт.

Он оглядывался и брови его удивленно приподнялись.

– Тетушка, а когда вы приехали?

– Я никуда и не уезжала, племянничек. – ответила Малауз-опа.

Она вымакала остаток лепешки в каймаке. Вытерла почти досуха глиняную миску и отправила кусочек хлеба в рот.

– Простите, – глаза у мальчишки стали совсем круглыми от удивления. – Вы, наверное, со мной шутите? Но вчера вас тут не было!

Он посмотрел в сторону тандыра, в котором весело потрескивала, разгораясь все жарче, гузапая.

– Тандыр был завален мусором и засохшей травой, а сейчас, как новенький. Да еще и кизяк собран…

– Я здесь все время живу. – сказала старуха. – Никуда не уезжаю. Что-то ты, оглым6, путаешь.

Альберт покраснел, но явно решил не сдаваться.

– Не было тут никого вчера… И позавчера. И в кибитке тоже никого не было.

Пристально смотря в глаза пареньку, Малауз-опа медленно проговорила: