Все жанры Все авторы
Финоген Ильич - Максим Горький

Финоген Ильич

Страниц

15

Год

—

По грязной осенней дороге, простертой по золотым полям, шагал высокий и решительный мужественный образец нашего народа. Его борода росла с каждым шагом, как символ его силы и мудрости. Под натиском осенних ветров и непреклонной тяжести большого мешка, согнувшись под ней, он продолжал идти целеустремленно вперед.

С размышлениями взгляда, уходящими сквозь густые кружева дорожной пыли, он внимательно следил за каждым своим шагом. Широкими и уверенными стремительными шажками преодолевал он землю, поглощенную грязью, будто воплощая волю к победе над течением времени.

Но не только внутренняя сила и стойкость определяли его прогулку в одиночестве. Звуки лошадиного топота, все ближе приближающиеся сзади, поддерживали его подозрительность и интерес. "Кто это там едет?" - бродили мысли в голове бородатого независимого путника.

Читать бесплатно онлайн Финоген Ильич - Максим Горький

Полем, по грязной осенней дороге, шёл высокий, бородатый мужик, согнувшись под тяжестью большого мешка на спине. Сосредоточенно глядя себе под ноги, он крупно шагал по грязи и, прислушиваясь к топоту лошадиных ног сзади его, думал: «Кто это там едет?»

А в полуверсте за ним, с каждой минутой всё настигая его, ехал на маленькой тележке человек в тёплой короткой куртке и в старой измятой шляпе котелком, рыжеусый, бритый, с маленькими серыми глазками. Помахивая кнутом над крупом своей сытой пегой лошадки, он зорко смотрел на мужика впереди себя и дальше на тёмные избы, рассыпанные по песчаному холму, и на хвойный лес за избами. И сзади этих двух живых точек на пустынном поле стояла высокая стена чернолесья, упираясь вершиной в серое небо; а слева и справа от них, между двух лесов, тянулась холмистая бурая равнина, кое-где украшенная зелёными коврами озимей.

Когда морда пегой лошадки поравнялась с плечами мужика, человек, правивший ею, приподнял над головой свою шляпу и ласково крикнул мужику:

– Мир доро́гой!

Мужик, не останавливаясь, повернул голову и, посмотрев на проезжего, ответил:

– Бог спасёт.

– Здравствуйте… Финоген Ильич!

Теперь мужик остановился, ещё раз внимательно осмотрел проезжего большими угрюмыми глазами и сказал:

– Здравствуйте… не признаю что-то…

– А я вот признал вас.

– Та-ак, – протянул мужик и, наморщив лоб, пошёл сзади тележки, опустив голову.

– Картошку рыть ходили? – спросил проезжий.

– Её… картошку.

– Далеконько!

– Что поделаешь?

– Вы положьте мешок-то ко мне… да и сами садитесь, – подвезу вас… Тпру!

Лошадь остановилась, мужик свалил с плеч мешок в тележку, а потом сам взобрался на неё, – взобрался, сел рядом с рыжеусым человеком и тогда уж сказал ему:

– Вот спасибо!.. А то здорово я наломал хребет-то…

– Ну, а как – не признаёте всё меня?

– Да мельтешится что-то в голове… будто видал где… обличье-то ваше знакомо.

– Как не знакомо! Лет пятнадцать шабрами были, Финоген Ильич… – И проезжий усмехнулся в лицо мужику некрасивой и кривой усмешкой.

– О? – воскликнул мужик. – Неужто – Лохов-бобыль?

– Он самый… хе-хе!

– Та-ак! Вот оно что… Стало быть… н-да…

– Самый я Мотька-бобыль и есть.

– Вот-вот! Мотька… как же! помню…

Угрюмые глаза мужика усмехались, осматривая сидевшего рядом с ним человека.

– А теперь уж я – Матвей Петров Лохов, – внушительно и с важностью в голосе сообщил бывший Мотька и покрутил свои редкие, как у кота, усы.

– Вышел, значит, в люди? – спросил его Финоген.

– Вполне. Службу кончил… звание имею – ферверкер… Я давно кончил… вот уж слишком четыре года в людях служил…

– В работниках?

– Зачем? Я грамотный, – на что мне в работники идти?

– Это… конечно!

– Я служил коридорным в гостинице… официантом на пароходах… был даже приказчиком за буфетом…

– Служба лёгкая… – неопределённо произнёс Финоген.

– Ну, тоже! Иной рейс пассажиров на пароходе – как семян в огурце… Целый день волчком вертишься.

– Это конечно… всякому своя сопля солона, говорится…

Лохов искоса взглянул на него и снова покрутил ус.

Лошадь бежала частым, скорым шагом, а Финоген смотрел на её круп и думал:

«Ишь ты, какая круглая! По хозяину и скот…»

До деревни оставалось уже немного дороги. Намокшие от дождя избы отчётливо выступали на жёлтом песке, а над ними, на вершине холма, ясно обозначались прямые, как свечи, рыжие стволы сосен.

Вам может понравиться: