Утреннее солнце заливало ярким светом и без того светлую детскую. Вот луч добрался до кровати и заскользил по лицу смуглолицего мальчугана. Тимка зашевелился и приоткрыл один глаз: так и знал! Сегодня солнце светит по-особенному ярко. Он сегодня главный герой всех историй! Ему сегодня, шутка ли сказать, целых пять лет! ПЯТЬ!
Дверь осторожно открылась и вошла мама – такая нежная, как сладкая вата. Зацеловав всю Тимкину кудрявую голову, мама достала из-под кровати огромную, яркую коробку. Экскаватор! Тот самый, который они вместе рассматривали в витрине магазина и которым Тимка бредил весь последний месяц. Безжалостно растерзав коробку, Тимка достал впечатляющего размера махину. Он тщательно проверил как открываются и закрываются двери, достаточно ли круто разворачивается кабина, как работает ковш. Затем соорудил из одеяла непреодолимые препятствия и убедился, что экскаватор справляется с любым. На особо трудном подъеме, не отрывая глаз от новой игрушки, Тимка спросил:
– А папа когда приедет?
Улыбка застыла на лице у мамы.
– Сынок, видишь ли, я не знаю, возможно он…
– Я знаю! – перебил ее Тимка и сияющими глазами посмотрел на маму. – Он приедет в обед, когда мы будем есть торт.
– Да, может быть, – растерянно ответила мама.
Тимка выбрался из-под одеяла и подошел к окну. На широком подоконнике стоял вазон с алым калачом, а рядом возлежал удивительно уродливый пластмассовый крокодил. Тимка взобрался на подоконник, сел по-турецки и положил крокодила себе на колени.
– Мама, посмотри, отсюда видно начало нашей улицы. Значит, когда папа вон за тем углом появится, я увижу его самым первым! Мы с Геной будем ждать его здесь!
Мама вздохнула, подошла к окну, молча взяла вазон с калачом и переставила его на соседнее окно. Затем повернулась к Тимке и сказала:
– А как же праздничный завтрак?
– Ну как ты не понимаешь? – Тимка потряс перевернутой вверх ладошкой, – Если я сейчас пойду на кухню, я же пропущу папу! А я должен его увидеть самым первым, понимаешь?
– Клубника со сливками, – мама могла быть коварной, если хотела.
Тимка ахнул.
– С шоколадом, – мама сделала красноречивую паузу.
– А мармеладные мишки?
– Само собой.
Тимка уже повернулся, чтобы слезть с подоконника, но тут же замер, немного поколебался и, наконец, твердо сказал:
– Нет. Я останусь здесь. Мы с Геной не можем оставить свой пост. Подай мне, пожалуйста, бинокль.
Поедание праздничного торта перенесли на вечер, когда папа уже точно должен был появиться – веселый, бородатый, с кучей невероятных историй о своих приключениях. Мама предлагала сходить то в зоопарк, то в кино, то в магазин за еще одной игрушкой – Тимка был непреклонен. Да и некогда ему было в самом деле: они с Геной построили баррикаду, замаскировались как следует и теперь Тимка лежал животом на подоконнике, высматривая в бинокль подозрительные движения на улице, его голову венчал индейский головной убор из перьев, рядом в засаде лежал верный Гена.
Наконец, мама робко предположила, что возможно папа сегодня не приедет.
– Мама! – возмутился Тимка. – Он же мне обещал! Он приедет, я знаю!
Но вот по улице заскользили длинные тени деревьев, а затем золотой закатный свет растаял под сиренево-синим натиском сумерек. Когда мама снова вошла в детскую, Тимки на подоконнике не было. Он уснул на кровати, не снимая индейского головного убора. А рядом с кроватью на полу лежал Гена, вернее то, что от него осталось. Мама подняла пластиковую голову Гены – это зеленое недоразумение подарил Тимке его отец на позапрошлый день рождения. По крайней мере в тот раз он приехал. Тимка зашевелился и, увидев маму, сонно пробормотал:
