Иерусалим 2.0

Ибо когда великое будет отнято, малое обретет вес свой, и корень горький станет дороже злата в глазах ищущих⁴.

Вселенная, как известно любому, кто хоть раз пытался собрать шкаф из IKEA или понять смысл налоговой декларации, обладает чувством юмора. Черным. Очень черным, как дыра, в которую иногда проваливаются целые звездные системы или здравый смысл политиков. Человечество, например, в редкий момент просветления договорилось о едином стандарте электрических розеток, что само по себе было чудом, сравнимым разве что с обнаружением разумной жизни в телерекламе. Отпраздновав это событие так, как умеет только человечество – то есть Третьей Мировой Войной, – оно эффективно превратило свою уютную голубую планету в облако очень горячей пыли с легким привкусом радиоактивного сожаления. Очень по-человечески. Типично, можно сказать.

К счастью, или, возможно, по привычке (ибо история этой конкретной части человечества – это, по сути, длинная череда поисков Земли Обетованной, перемежающихся строительством временных убежищ и спорами о том, кто съел последний кусочек мацы), удалось построить Ковчег. Не совсем тот, что с парами животных, но принцип похож. "Иерусалим 2.0" – исполинских размеров звездолет, чья форма, по слухам, была результатом компромисса между комитетами по аэродинамике, ритуальной эстетике и любителями утюгов, – стал новым, шумным, вечно ломающимся домом для выживших. Собранный из суперсплавов, нервных клеток инженеров, молитв и стратегических запасов синей изоленты марки "Машиах Фикс"⁵ (которая, по заверениям Отдела Технического Обслуживания и Каббалистического Ремонта, удерживала корабль от распада на атомы лучше любого силового поля), он плыл сквозь бархатную пустоту космоса. Пустоту, где звезды – это просто очень далекие и очень горячие штуки, а единственное развлечение – это слушать споры очередного комитета или ждать, когда сломается что-нибудь еще.

Жизнь на борту этого чуда техники и бюрократии была, мягко говоря, нескучной. Представьте себе нечто среднее между Бруклином, ешивой, научно-исследовательским институтом и огромным, слегка протекающим круизным лайнером, где капитан вечно не выспался. Коридоры пахли озоном после очередного короткого замыкания, вчерашним чолнтом⁶ и легким налетом экзистенциального отчаяния. Комитеты – о, эти комитеты! – вроде Подкомитета по Галахически Верной Траектории Выбрасывания Мусора или Комиссии по Борьбе с Антигравитационной Пылью⁷ (главный враг порядка после майора Эйтана Коэна) – управляли буквально всем, от расписания молитв до выбора цвета салфеток в столовой (спойлер: бежевый, всегда бежевый, после трех лет дебатов). Древние традиции отчаянно пытались ужиться с футуризмом: кошерные пищевые синтезаторы периодически устраивали забастовки⁸, требуя улучшения условий труда (или хотя бы новой прошивки); виртуальные миквы имитировали воду иерусалимских родников с точностью до ионов (иногда добавляя легкий привкус хлорки из системы жизнеобеспечения); а автоматические шофары⁹, призванные трубить по праздникам, нет-нет да и сбивались на блюзовые импровизации. Как сказано в Комментариях Раши к Исходному Коду¹⁰: "И вывел Он народ Свой из Дома Сбоев на Земле, дабы скитались они в Пустыне Сетевых Ошибок, питаясь манной цифровой и жалуясь на пинг".