Кажется, мне пора…

То, что нас убивает – делает нас другими!

Ну ладно, я знаю, что Ницше сказал по-другому, но можно я тоже немного пофилософствую тут, ладно?

Мне кажется, я теперь имею на это полное право.

Я выбрала этот ресторан из-за заднего двора на поляне в парке, посреди почти лесных зарослей небольшого участка прямо в столице. Здесь пахнет хвоей и свежестью, от небольшого пруда веет прохладой и ароматом скошенной травы. Маленькие тропы усыпаны с двух сторон полевыми цветами и нежными травинками. Все столы накрыты светлыми голубыми скатертями и сервированы красивым тонким белым фарфором и граненым прозрачным хрусталём.

Ощущение, будто попадаешь в довоенное время, на какую-то писательскую дачу творческой семьи с богатой историей.

Солнечный свет так занятно играет на столе от хрусталя, что я невольно засмотрелась на танцы солнечных зайчиков на столовых приборах и тарелках.

Гости в этот раз не высказывали свое недовольство и не жаловались, что добираться сюда совершенно неудобно и пришлось идти по жаре через целый парк. Даже Сеня пришёл, хотя его вообще не звали.

А всё потому, что на моей фотографии сегодня красовалась маленькая чёрная ленточка в нижнем правом углу.

Моя любимая фотка. Я там скорчила такую рожицу, смотря на которую, невозможно не улыбнуться.

И погода не подкачала.

Отличный день!

– Сень, выходи. Это уже даже не смешно! – я поскребла по двери нашей ванны, но шум воды в ней был настолько громкий, что я даже засомневалась слышит ли он меня вообще.

– А до этого было смешно? – громко спросил он за дверью.

Кажется, мы сидим спина к спине на полу, просто я со стороны прихожей. Сеня закрылся часа два назад, когда я встретила его дома, после длительной командировки, с пачкой справок и увесистой распечаткой найденных чужих историй протекания болезни, подкрепленной исследованиями врачей и каких-то учёных.

– Нет. И не надо. – хихикнула я. – Иначе, не дотерплю до торжественного открытия комнаты.

Щеколда на двери клацнула и он приоткрыл дверь, сдвинув меня по скользкому ламинату. Наружу сразу же вырвался пар и стал разлетаться по потолку коридора.

– Тебе надо в туалет? – спросила появившаяся в проёме рука, я моментально развернулась и схватилась за неё.

– Если это выудит тебя из ванны, то я обязательно что-нибудь из себя выдавлю.

– Так не честно! – мой мужчина, кажется, всхлипывал.

Он хотел было вырваться, но только затащил мою руку в ванную.

– Попытаться закрыть дверь сейчас будет негуманно. – хмыкнула с улыбкой я.

– А зачем тебе рука? Ты же собираешься умереть.

– Но не прямо же сейчас. – улыбнулась я.

– А какая разница? – невесело отозвался мой жених.

– Давай, ты выйдешь, и мы продолжим философствовать на тему посмертно рабочих конечностей, например, за вином.

– Тут даже водка не спасёт. – недовольно хмыкнул он.

– Ну, тебе всё равно придётся выйти. – я сложила брови домиком.

Сеня встал, не выпуская мою руку, и выключил, наконец-то, воду. А потом вышел из распаренной комнаты и крепко зажал меня в объятьях во влажном коридоре.

– Милая, прости, что меня не было рядом почти три месяца. – шепнул он.

– Да, вроде, справилась. – отозвалась я.

– Ты не справилась! Я больше не поеду никуда. – неожиданно захрипел он и по спине от этих звуков побежали почему-то холодные мурашки. – Давай всё обсудим и решим, как действовать дальше. Составим план лечения.