Пробуждение

© Эрнст Галлингер, 2023

ISBN 978-5-0060-1433-6

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Пробуждение. Заметки анестезиолога

Предисловие

Что-то здесь я приукрасил, что-то – преувеличил, кое-что (невыгодное для меня) – преуменьшил, о чём-то вообще умолчал. Кое-что произошло не совсем так, как было, а кое-что, вполне возможно, и вообще не случилось на самом деле. Во-первых, я – писатель, и могу сочинить всё, что моей душе угодно, а во-вторых, я – человек, могу что-то и забыть. В-третьих, что-то произошло, возможно, вообще в другой, параллельной реальности. Так что, уж извини, дорогой читатель. Моё дело изложить факты, а твоё – выбрать, какие из них правда, а какие – немножко вымысел. Главное, чтобы ты понял, что реальностей много, выбираешь свою реальность только ты и какую ты выберешь, в той тебе и жить. Как-то так…

Первый раз я проснулся после девятимесячного сна, изгоняемый сильной и непреклонной мышцей из уютного и теплого маминого живота навстречу розовому рассвету некоторой надежды 60-х. Я тогда еще ничего не понял, кроме того, что мир вокруг меня сильно изменился и надо как-то привыкать жить в нем. В меня сразу ворвался поток ощущений – зрительных, слуховых, тактильных, вкусовых и еще Бог знает каких – и во всем этом надо было как-то разобраться. И еще не раз мне приходилось переходить в новую реальность. Я перебирался из одного подмира в другой: то, сопровождаемый сухой рукой бабушки, в реальность детского сада, то, ведомый на первых порах тёплой и родной рукой мамы, а потом – долгом ученика – в интересную и скучную, влекущую и отталкивающую, лживую и откровенную параллельную реальность школы. Я думаю, что реальность школы была все-таки параллельной. Если бы она была перпендикулярной – было бы совсем плохо. Потом в один прекрасный день, не без усилия уже своей воли и старания, я пробудился уже студентом и, уже будучи им, осваивал новые реальности ускоренных и перестроечных 80-х.

Из института я вышел анестезиологом-реаниматологом. Я уводил пациентов в глубокий сон и потом пробуждал их к новой жизни. Я был хозяином их снов. Мне это нравилось. Нравилось наблюдать, как пациент уходит глубоко в себя, как сужается его зрачок, делая пульс анестезиолога ровным и спокойным и обеспечивая ему его собственный спокойный сон в ближайшую ночь. Правда, сны в наркозе пациентам очень редко снятся. Но всё-таки это был сон, после которого следует пробуждение. Человек проваливается в забытьё, где не чувствует ничего, что с ним происходит и затем выныривает в этот мир немножко новым, без желчного пузыря или с новеньким блестящим тазобедренным суставом. Жизнь идёт дальше. Пациент не так много пропустил и сумеет быстро её нагнать. Правда, бывало и другое. Пациент не просыпался вообще. Такое иногда случается, к сожалению. Если человеческий дух бывает необычайно силён, то человеческая плоть предательски слаба и беззащитна. Какие-то несколько граммов свинца или пара ударов ножом способны превратить здоровое и крепкое тело, ещё час назад жившее и хотевшее жить, в бессмысленный мешок мяса, лежащий на операционном столе, из которого катастрофически быстро утекает жизнь, несмотря на все старания хирургов и анестезиолога. Тогда в отчаянии зрачок человека начинает расширяться, чтобы впустить как можно больше света в угасающий мозг и пробудить его. Если жизнь навсегда покидает тело, зрачок становится бездонной чёрной дырой, в которой можно увидеть только смерть. Смерть всегда абсолютно чёрная, потому что поглощает любой свет и оттуда нет никакого ответа. В этих редких, слава Богу, случаях мне хотелось верить, что смерть забрала только тело, а несколько Джоулей души улетели далеко, туда, где все время светло и где её уже не достанут ни свинец, ни нож, ни какая-либо другая грязь этого мира.