Все жанры Все авторы
В восемнадцатом году - Дмитрий Фурманов

В восемнадцатом году

Страниц

50

Год

—

История создания повести Фурманова, получившая название "Шестьдесят и цветы", была изначально основана на рассказе, услышанном автором о белогвардейском генерале Покровском, который в одной из кубанских станиц жестоко наказал учительницу. Однако, в процессе работы над повестью, первоначальные планы были изменены, и Фурманов решил написать произведение, полностью посвященное другой теме.

Автор в своем дневнике, где он описывает процесс работы над повестью, делится своим творческим опытом и открывает нам "творческую лабораторию". Он подчеркивает, что не всегда автором владеет материалом, и бывают моменты, когда сам материал начинает управлять процессом написания, влекущим автора в неизвестную даль.

Таким образом, история создания повести Фурманова "Шестьдесят и цветы" была изначально связана с реальным случаем насилия над учительницей, но в результате творческого процесса автор решил выбрать другую тему, полностью отказавшись от первоначального замысла. Это показывает, что творчество не всегда контролируется автором, а материал может воспрянуть с новой силой и увлечь его в неожиданные направления.

Читать бесплатно онлайн В восемнадцатом году - Дмитрий Фурманов

I. Город

Кубань. Краснодар. Рабочий квартал Дубинка. Серые гнилые заборы, хилые сплюснутые избушки, узкие улицы-переулки затянуты в частую тонкую сеть весенних туманов. В пустом скучающем небе – тошное, тихо-вялое ожидание солнечных дней. Тихо, пусто в улицах. Тихо, пусто в переулках. Жалостным блеском сквозь мутные стекла умирают ночники. От ночников на стеклах – сутулые, вялые, недосланные тени. Чуть мережит раннее утро – первый тихий шаг долгого дня. Закачалась на колодец с коромыслом на плечах столетняя старуха. Вышел рабочий за ворота – курит сочно и медленно дымную цигарку махры. Пыхнули над крышами белые дымки: хозяйки становились у печей. Пробуждалась Дубинка к трудовому дню.

На заборе торчит коряво мокрая, насвежо приклеенная листовка:

Товарищи!

Вас уверяют, будто Красная Армия терпит кругом пораженья; будто советской власти нет ни на Дону, ни на Украине, что скоро падет она и в Москве Вас уверяют, что кубанцы против большевиков, против Красной Армии, против советской власти.

Кто кубанцы? Ясное дело, что тузы наши, казаки – толстосумы, заводчики, попы, жандармы; ясное дело, что все они против власти рабочих и крестьян, против советской власти. Они знают хорошо, что советская власть отымет у них награбленное добро, передаст его в руки самим трудящимся, как это сделала она у себя в Центральной России. Потому и не хотят они советской власти, потому и боятся большевиков, потому дрожат перед грозными полками Красной Армии, что идут сюда от Ростова.

Да, товарищи, от Ростова на выручку в помощь к нам идут красные полки! Они уж близко. Скоро будут здесь. Они несут на штыках своих освобожденье трудовой Кубани, смерть подлецам и насильникам, укрывшимся теперь за спину Кубанской рады.

Будем готовы к бою! Хватайтесь за оружие, товарищи! Точите ножи на палачей. По первому зову подымемся всей трудовой Кубанью в помощь красным полкам. Близок час расплаты с врагом! Близок час освобожденья родного края! Да здравствует Красная Армия! Да здравствует советская власть!!!

Кучки рабочих толклись у заборов, читали.

– Эге, брат: от Тимошевки, видно, будет, через Минскую – вот она где главная-то сила идет…

– Почем знать, може: и не тут…

– А где ин. Тутта она и есть…

Говоривший наклонился, прошептал скороговоркой в приподнятый глухой ворот:

– В Тимошевке одне отряды… Сила по ветке идет, на Энем… с Новороссийска…

– Где с Новороссийска – что льешь?

– Морем свезли, говорят…

– Вот те и морем: солон больно…

– Товарищи – рассказывали вчера – с Тихорецкой будто тридцать девятая дивизия вся с красными идет…

– О… о… Дивизия?

– Вся дивизия: пулеметы, артиллерия – честь честью, все как надо… А солдаты зараз: долой, говорят, офицеров – сволочь такая! Все за советскую власть постоим! И как есть свои везде советы солдатские по полкам наладили: сами, говорят, всю дивизию в бой поведем, не надо никакех нам поставленных офицеров…

– А чего глядеть: давно б надо… недаром, чай, тут прописано.

Все обернулись к листовке и стали было читать, как вдруг где-то поблизости взвизгнул резко сигнальный, пронзительный свист. Рабочие кинулись врассыпную, мчались опрометью прочь, заскакивали с маху через низкие заборы, кидались по переулкам, скрывались в приотворенные ближние калитки чужих дворов…

В ту же минуту вырвался из-за угла казачий разъезд; он слепо скакал как раз на то место, где только что стояла толпа рабочих. Улица сразу стихла, будто вымерла. Только топот конских копыт да казацкая резкая брань словно плетью секли тишину. Два всадника круто повернули у забора, соскочили с коней и сорвали листовку. Где-то поблизости взвизгнул неистово дикий голос, взвизгнул и смолк. Через дорогу побежала растрепанная бледная женщина, прямо на нее скакал кудластый рыжий казак и, как только настиг, ахнул с размаху тугой плетью – мимо головы, по спине. Мгновенье – животный вскрик, и, испуганная насмерть, скрылась она в ворота, а кудластый всадник промчал мимо.

Вам может понравиться: