Ключ и меч. Перевод с немецкого Людмилы Шаровой

В ясный апрельский день 1582 года Рим был наполнен ярким светом и разноцветными красками. По узким извилистым улочкам города разгуливала пестрая шумная толпа. Время от времени люди с криками отскакивали в сторону и прижимались к стенам домов и лавкам торговцев, когда по ухабистой мостовой мимо них громыхала карета знатного чужеземца, покачивающаяся на своих кожаных рессорах, или толпу рассекала кавалькада лошадей, высекающих копытами искры на булыжной мостовой, или мимо проезжала груженная строительными камнями или бочками с вином телега с огромными колесами из Кампаньи, ярко раскрашенная, запряженная красочно разряженными лошадьми или мулами. Когда две телеги встречались, все становилось неконтролируемым, и возницы пытались разъехаться, громко крича и щелкая кнутами.

Кардинал Монтальто, Феличе Перетти, в сопровождении своего управляющего Сангаллетто ехал в скромной карете сквозь эту пеструю толпу на Эсквилинский холм, чтобы посмотреть, как движется работа на его новой вилле, в которую он надеялся вскоре переехать. Люди узнавали его и почтительно уступали ему дорогу, потому что кардинала Монтальто хорошо знали в Риме и даже если не любили, то относились к нему с уважением за то, что, несмотря на кардинальский пурпур, он продолжал вести благочестивую жизнь францисканца.

На его лице с широкими скулами, выпуклыми бровями, из-под которых сверкала пара острых глаз, массивным носом и длинной окладистой бородой лежала печать монашеской строгости.

Римляне хорошо знали заслуги и образ жизни своих кардиналов и оценивали их по их прошлому и настоящему. Вслед одним они отпускали злобные шутки за их прежние дела, других почитали как святых. Некоторые из кардиналов, особенно вышедшие из могущественных правящих кланов Италии – таких как Медичи, Эсте, Фарнезе – были любимы за их роскошь и щедрость, за их княжеский образ жизни.

Однако, кардинал Монтальто имел в глазах народа особый статус. Еще будучи бедным францисканским монахом он приобрел известность благодаря своим проповедям; затем его стали бояться как реформатора дисциплины своего ордена и как инквизитора, и, наконец, он возвысился до должности советника папы Пия V и стал одним из самых влиятельных кардиналов. Но после смерти Пия V блестящая карьера Монтальто внезапно оборвалась, и он в полной мере вкусил превратности судьбы. Нынешний папа Григорий ХIII отстранил фаворита своего предшественника от всех дел. С тех пор Монтальто видели только на консисториях^{> [1]} и церковных праздниках. Но в добавок ко всему Григорий открыто показывал враждебное отношение к нему, постоянно оскорбляя кардинала насмешками и публично унижая. Однажды, после приема в Санта-Мария-Маджоре, увидев новую виллу Монтальто, возвышающуюся на развалинах бань Диоклетиана, папа Григорий раздраженно произнес: «Бедные кардиналы не строят себе дворцов!» И он лишил Монтальто «чаши бедного кардинала» – его пенсии.

Весь Рим узнал об этом оскорблении и был поражен тем, как спокойно Монтальто перенес его. Только одно не ускользнуло от глаз – несмотря ни на что он продолжал строительство. Во всем остальном кардинал жил очень скромно в величайшем уединении вместе со всей своей родней – его благочестивой сестрой Камиллой, ее детьми и детьми ее детей. У него осталось всего восемь тысяч скуди дохода, и все, что он мог из этого сберечь, Монтальто тратил на строительство и книги. В Санта-Мария-Маджоре он воздвиг гробницу для блаженного папы Николая IV, своего брата по ордену, и начал строительство часовни, в которой сам пожелал когда-то покоиться. В то же время он сажал деревья и виноград в своем винограднике, как простой сельский житель, и строил виллу, где должны были храниться его книги и небольшая коллекция древностей.