Привратности судьбы

Полночь окутала город, офис замер в тишине, и лишь в одном кабинете, словно маяк, мерцал свет. Вероника, словно одержимая муза, уже двенадцатый час колдовала над макетом будущего спорткомплекса. Срок не поджимал, но неутолимая жажда творчества, этот священный огонь, поглощала её целиком, стоило лишь прикоснуться к новому заданию. Дизайн интерьера был для неё не просто работой, а бездонным колодцем, из которого она черпала вдохновение. Каждый проект пробуждал дремлющий вулкан её воображения, и, однажды начав, она уже не могла остановиться, словно пленница прекрасного.

В свои двадцать три, благодаря неистовому упорству, она завоевала почётное место в ведущей компании Милана, но её амбиции простирались дальше, к звёздам. Вероника без остатка посвятила себя работе, не собираясь сворачивать с намеченного пути – стать иконой дизайна. И, стоит признать, её имя уже шепталось в модных салонах и архитектурных бюро, заказчики выстраивались в очередь, чтобы прикоснуться к её гению.

Много лет назад, в семнадцать, по зову сердца, она покинула Россию по программе обмена. С тех пор, без чьей-либо поддержки, она, словно искусный мозаичист, кропотливо выстраивала свою жизнь, кусочек за кусочком. Опекунская семья окружила её заботой и теплом, заменив родных, и Вероника искренне надеялась, что их дочери Лукреции в России не так одиноко, как когда-то было ей. Её семья, увы, не отличалась душевной щедростью, но в материальном плане никогда ни в чём не отказывала. Каково же было её удивление, когда во время очередного телефонного разговора Лукреция призналась, что счастлива в новой семье! Простота и искренность её итальянских родителей заменили ей всё, а воспоминания о России вызывали лишь дрожь.

Вероника могла часами наблюдать, как отец Лукреции, Арманд, корпел над чертежами зданий. От него всегда пахло краской, цементом и свежей побелкой – этот запах будоражил её воображение. Когда он рассказывал о строительстве, она забывала обо всём на свете, ловя каждое слово, словно драгоценный камень. Заметив её неподдельный интерес, Арманд стал брать её с собой на стройки, вызывая недовольство своей жены Маргариты, считавшей, что девочкам не место в этом суровом мире. Но Веронику не пугали ни пыль, ни шум. Бродя по пустым комнатам, она уже видела будущий дизайн, словно кадры фильма, прокручивающиеся в её голове. Она чувствовала цвет стен, видела, какое покрытие идеально подойдёт для бетонного пола, представляла, как расставить мебель.

Однажды, Арманд взял её с собой на объект, который должен был стать новым гольф-клубом. Оставшись одна в холле, она долго смотрела на белую, безликую стену. Внезапно, словно под гипнозом, она схватила карандаш и начала рисовать то, что возникло в её голове. Арманд, увидев это, застыл в изумлении. В нём боролись два чувства: гнев за испорченную стену и восторг от увиденного. Пейзаж, рождавшийся под её рукой, завораживал: зелёная трава, лазурное небо, горизонт и силуэт человека, заносящего клюшку для удара… Не успел он опомниться, как в холл вошёл владелец клуба. Он внимательно изучил рисунок и, удовлетворённо хлопнув в ладоши, остановил Арманду жестом, позволив юной художнице закончить своё творение.

Тогда ей было восемнадцать. Она заканчивала школу и получила свой первый заказ, твёрдо решив поступить в университет по специальности «дизайн интерьера и технологии». В Италии она обрела не только стимул в жизни, но и саму себя. Она училась и работала, не зная усталости. Благодаря той стене в гольф-клубе, у неё появились первые клиенты, а после окончания университета двери лучшей фирмы Милана распахнулись перед ней. И вот уже два года она, не покладая рук, оттачивает своё мастерство, стремясь к вершинам профессии.