Созерцатель

“Одно слово может изменить твоё решение.

Одно чувство может изменить твою жизнь.

Один человек может изменить тебя”.

Конфуций

Однажды проснулся среди ночи. Как иногда бывает: точно вытолкнули из сна. Лежишь и смотришь в темное окно за занавесками в спальне и не совсем понимаешь, что тебя тревожит и не дает снова уснуть.

Почему-то вспомнил нашего философа из университета. Прошло уже много лет, но я его хорошо помню. Оригинальный такой дядька! Нескладный, высокий, сутуловатый и жилистый, с пшеничными патлами вокруг все более обнажающейся лысины. Смешно картавил.

Тогда мы получали второе образование, поэтому странными преподавателями удивить нас было в общем-то сложно. Но философ удивил. В университете, еще до нас, прозвали его Паганелем. Ходил по аудитории с чашечкой кофе и, прихлебывая, говорил о вечном. В каком-то рыжем в клеточку твидовом пиджаке, точно с плеча булгаковского Коровьева.

Позже кто-то из нас вспоминал его за яркую причудливость, лысеющую пшеничность и картавую неформальность облика, а кто-то – по-крайней мере я – за то, что он раздвинул занавески бутафорности сущего, за которые, по молодости, мы и не задумывались заглядывать.

Но что такого особенного он нам открыл? Всем своим смешным видом и картавостью речи. То, что диванный теоретик, укутавшись в старый мамин плед, рассуждает о высших материях? Так он философ – это его работа. То, что вся наша суета в жизни не стоит ломаного гроша? Так об этом вещали еще древние греки. То, что мир наш непознаваем, а наши теории о нем сродни взгляду подслеповатой мартышки, примеряющей не подходящие по диоптриям очки? А что от этого изменится?

Но чем-то он нас остановил. Словно пробегавших мимо, одернул и заставил задуматься.

Сначала к нему привыкали. Но уже на третьем занятии, вдоволь насладившись его (придурковатость зачеркиваю) нетипичностью, мы общались с ним весело и доверительно, как будто благодаря за интригу странного образа, кошачью мягкость и неформальность подхода в преподавании. Да и не было на его лекциях философии как таковой. Он вообще поступил хитро изначально: всю первую лекцию оттарахтел о базисах и надстройках, занудно показывая, какая же это скукотища. Чтобы мы насмотрелись на него, нашушукались и про себя поиздевались. На вторую лекцию он пришел с кофейником и, шваркая, попивал кофеек, расхаживая по аудитории и с видом Сократа вопрошая нас о том, что есть философия и на хрена она нам нужна как наука.

Тогда-то мы и спровоцировали его вопросом: что привело в философию его самого? Паганель словно ждал такого поворота. Начал, казалось, с банального. Что в жизни каждого взрослеющего человека наступает момент, когда в тиши своего сознания, в сени своего эгоизма он спрашивает: почему и зачем? Почему я, здесь и сейчас? Почему эти люди и обстоятельства? В чем смысл всего, что меня окружает? И чего ждать после? На самом деле, это главные вопросы человека в жизни. Как бы мы их ни хотели, как бы от них ни прятались – они всегда в нас. Учеба, карьера, работа, люди вокруг, отношения с ними, завтрашний день, послезавтрашний день, государства, законы, войны, история, науки, идеи, теории и мифы – все это мишура по сравнению с ними. Каждый человек, родившийся и осознавший себя живым, замкнут в клетку, замками которой являются эти вопросы. Все остальное – это то, чем мы себя развлекаем и утешаем, находясь в данной клетке. Все остальное мы себе воображаем в попытке не думать о смерти.