Богач, шикарен и горяч

— Как она могла так поступи-и-ить! — выл мистер Оберхолен.
После каждой фразы он изрядно прикладывался к квадратному стакану, наполненному почти до краёв янтарной жидкостью, и громко вздыхал.
— Вот же паразитка!
— Кто?
В этаком мужском уголке первоклассного отеля впервые за весь летний сезон показался молодой кутила, сын владельца заведения. Он смерил пьяницу у барной стойки скептическим взглядом и предпочёл пройти в дальний угол полупустой комнаты, чтобы на всякий случай не стать объектом агрессии пьянчуги, если тому взбредёт в голову подраться. Райену Эттенгофу и за прошлые три месяца скандалов было предостаточно. Из-за чего отец грозился отправить его в самый дальний уголок света без денег и содержания, чтобы сын наконец хлебнул горя сполна и научился уважать труд других людей. А в нынешнем сезоне местный кутила предпочитал отдохнуть от сомнительной славы и тихо-мирно наслаждаться красотами курортного городка на берегу лазурного океана.
— Она!
Ответ напивающегося почётного гражданина Нанса ничуть не внёс ясности.
— Мне как всегда.
Эттенгоф-младший кивнул бармену с грацией настоящего аристократа, хотя сам являлся ярким представителем нуворишей – быстро разбогатевших граждан из низшей прослойки общества. Он уселся поудобнее, намереваясь стать очевидцем маленького представления, и аккуратно уточнил у безмерно страдающего визави:
— Кто конкретно?
— Эби! — зло выдохнул мистер Оберхолен. Столь ненавистное имя далось ему крайне легко: — Эбигайль Кросс!
— А, повёрнутая из полиции нравов?
— Она самая!
Страдающий аристократ поднял взгляд к рядам бутылок за спиной бармена и невменяемо уставился в пустоту.
— Я знал, что жена мне изменяет... Чёрт возьми! Я тоже не без греха! Да мы… мы обо всём уже давно договорились, но эта… Эта!
Слюна так и сочилась из его рта сквозь стиснутые зубы.
— Эта? — заинтригованно уточнил Райен.
— Она заявилась в спальню к Кесси и всё испортила! Мою жену посадили под арест! И теперь нам следует ходить на заседания и слушать нотации судьи и присяжных!
— Нерадужная перспектива.
— Ага… — удручённо выдохнул мистер Оберхолен. — Будь она проклята, эта правильная дур-р-рочка. Она же даже ж-ж-жизни не вкусила, живёт под крылышком заботливой семейки моралистов. Тфу!
Официант скривился, но не стал делать замечание господину из-за плевка прямо на блестящую мраморную стойку. Ведь клиент оставлял щедрые чаевые.
— Девица не нашего поля ягода, — послышалось хриплое из дальнего угла помещения. — Нам с ней не тягаться.
— Сто! — выкрикнул вдруг мистер Оберхолен. — Даю сто тысяч тулонов тому, кто её соблазнит и посадит на скамью подсудимых, как она — мою жену.
После столь провокационного заявления завсегдатаи мужского уголка отеля сильно оживились.
— Я не могу, — послышалось с разных сторон. — Она даже не взглянет в мою сторону.
— А я счастлив в браке и не горю желанием вносить разлад в нашу идиллию, — вторил ему другой, крепкий мужчина средних лет.
— Как по мне, то это глупая затея, — фыркнул третий.
— Это ещё почему? — заупрямился мистер Оберхолен.
— Да потому что это Эби, — послышалось с разных сторон.
Тотчас, не сговариваясь, сразу несколько аристократов затянули на один лад местную песенку-считалочку:
Раз-два-три-четыре-пять.
Эби вышла погулять.
В каждом доме по скелету