Новые сказки о важном

Душисто в избе от свежей соломы и трав. Спозаранку бабка не присела, всё к сборам готовилась. Полки от сажи выскоблены, очаг выбелен, чугунки как новёхонькие поблёскивают. К полудню всех внучкиных подружек покликали. Свели они красавицу-Елю в баню, напарили, отскребли, снегом натёрли да усадили в красном углу причёсывать. Руки у молодиц жалостливые, слёзы по щекам горючие, песни прощальные.

Плакала девушка на море,

На белом да на камушке сидючи,

На быструю да на реченьку глядючи.

По бережку батюшка гуляя.

Гуляй, гуляй, батюшка, здарова,

Сыми меня со камушка белова.

У батюшки жалости не мноега,

Не снял меня со камушка белова…

Свадьбу зимой играть – дело неслыханное. Только эти женихи последнего снопа ждать не станут. Прилетели на северных ветрах Трескун со Стужичем, а за ними и Зюзя по льду приковылял. Всю ночь мужики, у которых уже взрослые сыновья были, костры вокруг дворов жгли и топорами над скотиной размахивали. Да всё одно не уберегли животину. Двух телят и дойную трёхлетку забрали в свои мешки старики-морозичи злющие. Пришлось роду совет держать, кому под ель идти, чтобы морозичей задобрить. А тут и думать нечего: из четырёх девиц на выданье лишь одна красавицей уродилась да имя носит подходящее. Заплакала Ельнина мать, услышав имя дочери, запричитала, но большуха ей сразу отвару нужного дала и двух баб покрепче приставила, чтоб держали её в общинном доме и на двор не пускали.

Слухи по деревне быстро разносятся. Вот и Жданко узнал, что его любимую седовласым старикам на откуп готовят. Внутри этому всё противилось. Но как поперёк старших пойти? Выгонят за околицу и имя забудут. Но большуха всё видит, поэтому и приказала Жданко бычка в лес вести и ель наряжать. Подальше от тяжких свадебных приготовлений отправила.

Для одного работа долгая – покликал Жданко товарища, чтобы тот ему требуху да мясо на ёлку подавал. Вдвоём быстро управились. На славу украсили дерево. Сердце на самую макушку подняли, кишки вокруг кольцами обернули, а всё доброе мясо ровными кусками по веткам развесили. Дед Стригун, что работу приходил принимать, одобрительно крякнул, поправил бычью голову под ёлкой и старым следом обратно ушёл. Жданко помощника поблагодарил и тоже домой отпустил. Прибрать вокруг и кровь замести – это и одному по силам.

Как начало смеркаться, в избу невесты сама большуха пожаловала. Старшие бабы девиц сразу выгнали – негоже молодицам на себя черноту брать, и начали обряжать Елю в рубаху и кафтан, снежными узорами расшитые. Через ноги родовую понёву надели и пояс противосолонь накрутили, чтоб женихов-морозичей не отпугнуть. Напоили невесту сбитнем горячим да отваром маковым. Посидели на дорожку да в путь отправились. Во дворе уже народ ряженый толпится в личинах берестяных да волчьих тулупах навыворот. У каждого факел в руке пылает и коровье ботало на шее звенит. Заслезились у Ели глаза от огня и холода, а может и от голосов печальных.

Ой, сад во дворе расстилается.

Народ у ворот собирается.

Пойду молода в сад зелененький.

Цветите цветы все лазоревы.

Идут ко мне гости званые.

Пойдут они гулять по саду.

Срывать будут сладку ягодку.

Меня молоду все нахваливать.

Медленно шли. Мужики дорогу в снегу торили, бабы Елю под руки держали. Всех чуров вспомнили, всех невест прежних по именам кликали для помощи. Как добрались до поляны с ёлкой украшенной, принялись костры разводить. Двенадцать костров вокруг дерева запалили. Две бабки подвели Елю к дереву и рушниками крепко к стволу прикрутили. Только теперь девица очнулась и голос подала. Молила сородичей не отдавать её дедам морозным. Большуха быстро тёмный хоровод замкнула и под кощуны вокруг дерева повела. Громко люди богов славили, заглушая девичьи крики. Пар и дым в причудливые фигуры собирался, и каждый в них своё видел. Но мороз всё крепче, а голоса всё тише. Повисла голова у обессиленной Ели. Распался хоровод, и люди тихо в тень попятились. Постояли понуро, дожидаясь пока последний огонёк в костре не погаснет, а затем молча и сторонясь друг дружку, пошли обратно в деревню. Только с рассветом старики вернутся к дереву, чтобы проверить, приняли боги снегурочку, или она им не по вкусу пришлась.