Летучий марсианский корабль - Александр Етоев

Летучий марсианский корабль

Страниц

105

Год

2024

Марс – это не просто небесное тело, а некое мистическое царство, овеянное тайнами и недоступное для обыденного понимания. Многие знают его как планету, но немногие осознают, что этот космический мир представляет собой уникальную метафору, связывающую жизнь и смерть. Это место становится новой реальностью для тех, кто пересек границу между жизнью и загробным миром. Задумывались ли вы когда-нибудь об этом? Герой нового романа Александра Етоева, Лунин, оказался в числе тех, кто отправился в это загадочное путешествие, не догадываясь о существующих здесь правилах и обрядах.

Етоев, который является обладателем множества литературных наград – таких, как «Интерпресскон», «Странник», премия им. Н. В. Гоголя и многих других – искусно переносит читателя в мир Марса, где обыденная жизнь продолжает существовать несмотря на смертельную черту. Местные жители здесь ведут такой же повседневный образ жизни: они влюбляются, общаются, мирятся и ссорятся. Их судьбы переплетаются в странном танце, наполненном интригами и неожиданными поворотами, что делает это место аналогом привычной Земли, но с налетом сюрреализма.

Самый яркий из персонажей – Мороморо, капитан необычного летательного аппарата «Любовь до гроба», со своими девятью верными спутницами. Вместе они исследуют необычные аспекты жизни на Марсе, балансируя на грани между реальностью и иллюзией. Этот роман заставляет задуматься о том, насколько мы можем быть слепы к необычному, даже когда это происходит внутри нашего сознания. Возможно, в этом мире, полном странностей, каждое действие носит двойственный смысл, и порой более важно просто наслаждаться моментом, чем понимать его. Оцените сами, насколько фантастичным может быть этот мир, открывающий свои двери только для самых смелых.

Читать бесплатно онлайн Летучий марсианский корабль - Александр Етоев

© А. Етоев, текст, 2024

© ООО «Литературная матрица», макет, 2024

© А. Веселов, оформление, 2020

* * *

Подымается протяжно

В белом саване мертвец,

Кости пыльные он важно

Отирает, молодец…

Николай Гоголь (русский писатель)


Скупка мертвых душ и разные реакции на предложения Чичикова также открывают <…> свою принадлежность к народным представлениям о связи жизни и смерти, к их карнавализованному осмеянию. Здесь также присутствует элемент карнавальной игры со смертью и границами жизни и смерти (например, в рассуждениях Собакевича о том, что в живых мало проку, страх Коробочки перед мертвецами и поговорка «мертвым телом хоть забор подпирай» и т. д.). Карнавальная игра в столкновении ничтожного и серьезного, страшного; карнавально обыгрываются представления о бесконечности и вечности (бесконечные тяжбы, бесконечные нелепости и т. п.). Так и путешествие Чичикова незавершимо.

Михаил Бахтин (русский мыслитель, литературовед)


Я – Земля!

Я своих провожаю питомцев,

дочерей, сыновей…

Евгений Долматовский (русский поэт, автор множества песен, положенных на музыку такими известными российскими композиторами как Марк Фрадкин, Борис Мокроусов, Никита Богословский, Матвей Блантер и др.)


Они жили на планете Марс, в доме с хрустальными колоннами, на берегу высохшего моря, и по утрам можно было видеть, как миссис К. ест золотые плоды, растущие из хрустальных стен, или наводит чистоту, рассыпая пригоршнями магнитную пыль, которую горячий ветер уносил вместе с сором. Под вечер, когда древнее море было недвижно и знойно, и винные деревья во дворе стояли в оцепенении, и старинный марсианский городок вдали весь уходил в себя, и никто не выходил на улицу, мистера К. можно было видеть в его комнате, где он читал металлическую книгу, перебирая пальцами выпуклые иероглифы, точно струны арфы…

Рэй Брэдбери (американский писатель)


Рвутся снаряды. Вечер. Гляжу в окно. Сполохи многоцветные. С тополя, с самой его верхушки, смотрит мне в глаза Марс. Планета смерти. Моей? Не знаю. Возможно. Даже наверняка…

Эрнст Юнгер (немецкий писатель)

Часть первая

1

– Опять ходил к сфинксу, Лунин? – В голосе у Илича была трещина, тот обычный марсианский изъян, что отличает старомёра со стажем от таких мертвецов, как я. В трещине настоялась желчь. – Это что? – Он показал на сцепленные ремнями ботинки, висевшие у меня на поясе. Потом посмотрел косо на пыльные пальцы ног.

– Жмут. – Я расцепил ремни и бросил ботинки в нишу.

– Лунин, Лунин! Плачет по тебе песчаная лихорадка. А если ногу поранишь?

– Здесь мягко.

– Мягко. – Илич кивнул. – Тепло, сухо, тоска. Поэзия, одним словом. Ты, Лунин, в последнее время что-то совсем дураком сделался.

Я пожал плечами. В спину Илича со стены, из еловой, в древесных разводах, рамы, глядели немигающие глаза. Человеческие, большие, оставшиеся без Бога живого, – два грустных собачьих глаза: они смотрели с Земли, Земля была высоко, за миллионами километров холода, Илич был здесь, между мной и собачьим взглядом, печальный старомёр Марса, с узким, в складках, лицом, серый, сухоплечий, коротенький. На меня смотрел по-собачьи. Говорят, первое, что он сделал, когда поселился в куполе, – повесил на стену эту вот фотографию: Байрона, дога с человеческими глазами, земную свою печаль.


Небо и песок, нитка холмов к северу протянута в область Уира, там, на зыбучих песках, на плато Янека, сложенном из пластов слюды, за сотни километров отсюда – тысячекупольный Плато-Сити. К югу, востоку, западу – разбросанные по пустыне посёлки. Как наш, такие же.