Откуда я появился, сам не помню вовсе. Была мама, тепло ее нежного тела, аромат молока и шершавый ласковый язык. Было копошение вокруг меня, приятная возня пушистых тел рядом. И была еще мутность света, когда весь мир я видел сквозь радужную пелену, застилавшую мои только-только раскрывшиеся глазки.
А вот когда видеть я стал четко и даже научился стоять на своих лапах, жизнь как-то резко поменялась. И покрыто там все в воспоминаниях какой-то суетой и смутой. Не скажу, что было страшно или жутко, но все было очень уж непонятно: такой огромный мир, с запахами, звуками и пугающими предметами. А мамы рядом нет. Вообще ничего знакомого и понятного нет. Я совсем один.
Я где-то был, как-то жил, пока не встретил руки мальчика. Немного шершавые, как мамин язык. И пахнущие землей. Эти руки аккуратно и нежно положили меня в какой-то закуток своей одежды, и я сладко задремал, убаюканный умиротворяющим теплом и спокойным биением детского сердца.
И вот с этого момента и началась моя жизнь.
***
Дом теплый и уютный. Лежу и лениво погладываю вокруг, а больше, созерцаю мир в окно. Там – красота природы во всем ее великолепии. И я, словно лев, гордо наблюдающий за суетой жизни. Большей частью, суетой птичьей жизни.
Про льва я слышал от хозяев: самая королевская и гордая кошка. Кот, вернее. Вот только это они не про меня говорили, а просто про львов. Всем моя семья хороша, вот только раздражает, что называют меня чаще всего дистрофиком. Сначала то мне понравилось, красиво слово звучит. Потом обидно стало, когда разобрался, что это значит.
Ну да, согласен, попервости выглядел я неважно. Меня мальчик мой славный когда домой принес, я совсем обессиленный был, так как не кушал до этого очень долго. Голова огромная, тельце хиленькое и тщедушное, и лапы меня совсем не держали.
«Жалко его, сосем истощенный. Наверное, помрет. Ты, сынок, сильно с ним не возись, чтоб потом больно не было. Я сама постараюсь его выходить, позабочусь о нем. Но по виду он – не жилец».
Эх, мама моя вторая и самая главная, спасибо, милая, тебе за заботу. И как же я рад, что прогноз твой не сбылся. Я вон какой красавец вымахал. Только вот прозвище твое прижилось. «Славный мой, котик-дистрофик, лакай помаленьку, сил набирайся». Сил то я набрался, а котом-львом так и не стал. Обидно все же.
***
Полюбилось мне спать на столе письменном. Там даже лучше, чем возле печки. Ложусь на основание настольной лампы, убираю режим тела «я – жидкость», добавляю так себе твердость и вес, поднадавливаю чуток на волшебную кнопку, и вот оно, долгожданное наслаждение: надо мной загорается мое личное солнышко. Тепло неимоверно, а еще светло, словно в летний день. Лепота. У меня даже в животике моторчик мурмурничества самопроизвольно включается от такого удовольствия.
А неподалеку еще и стоит мой любимый стаканчик. Косметический, как его называет моя юная хозяюшка, дочка моей второй мамы. Что-то она там утрами проделывает со своей внешностью, называя это «ритуал красоты». По мне так, она – всегда совершенна и прекрасна. Но людям, особенно женщинам, все же приходится еще что-то с собой делать. Наверное, хотят хоть немного почувствовать себя кошечками. Не знаю.
