L’antica fiamma - Анатолий Ершов

L’antica fiamma

Страниц

30

Год

2019

Анатолий Ершов (1944) – петербуржец в 4-м поколении, историк, преподаватель, литератор. Он является автором пяти уникальных книг стихотворений, которые занимают особое место в русской литературе. Первая из них, "Три снега" (2000), открывает перед читателем магический мир зимы и снега, к которому каждый человек испытывает свои собственные чувства и эмоции.

Следующая книга, "Сияющая ель" (2007), вносит свой особый шарм в русскую поэзию, рассказывая о загадочной силе и красоте ели, которая становится олицетворением жизни и надежды для героев произведения.

"Искус гармонии и инвенции" (2010) - это настоящий путеводитель по миру музыки и искусства. В этой книге автор погружает читателей в волшебную атмосферу классической музыки и дарит им возможность почувствовать связь между звуками и эмоциями.

"Vita dell picture ne paesi" (Жизнь художника в сельской местности) (2012) - это особый экскурс в мир искусства и природы. В этой книге Анатолий Ершов рассказывает о том, как природа влияет на творческий процесс, и как искусство может отражать ее красоту и гармонию.

Последняя книга, "Зёрна от плевел" (2014), является сборником стихов, которые позволяют чувствовать и переживать различные эмоции и состояния души. От радости до грусти, от надежды до разочарования - каждое стихотворение открывает перед читателем новые грани человеческой души.

В своей новой книге стихотворений Анатолий Ершов остается верным классической традиции русского стихосложения. Здесь он говорит о том, что думать и выражать свои мысли является важной частью жизни каждого человека. Автор считает, что самым лучшим способом выразить себя является запись своих мыслей и эмоций. А для него сочинение стихов является наиболее одиноким, но в то же время наиболее удовлетворительным занятием. Сочинение позволяет нам гармонизировать свое существование, улавливать прекрасные моменты в жизни и открывать тайны природы. Благодаря этому процессу, мы ощущаем удовлетворение своей судьбой и становимся непобедимыми.

Таким образом, жизнь полна удивительных и неповторимых моментов, и Анатолий Ершов призывает нас не забывать о древнем огне вдохновения и любви, который живет в нас и помогает нам ощутить настоящую красоту и смысл в жизни. Он напоминает нам о том, что искусство - это неотъемлемая часть нашего бытия и источник непреходящего вдохновения.

Читать бесплатно онлайн L’antica fiamma - Анатолий Ершов

Книга посвящается бесценной душе Екатерины Кантеевой (Ершовой)

«…conosco I segni dell ’antica fiamma»

«…узнаю знаки древнего пламени»

Данте, Рай ХХХ, 46-48


Часть 1

Древний огонь

Стихотворения 2014–2018 гг.

«Не слеза старика, не банальная катаракта…»

Не слеза старика, не банальная катаракта, —
Это туман любви, с рождения до последнего часа,
Где объятия тел – вершина любовного акта,
Как сорваться в пике для молодого воздушного аса.
Мы бродим в тумане, долго, вслепую и в муке блуждаем.
Не различаем даль, не желаем видеть, пожалуй.
То к ней, то от неё бросаясь, не понимаем, но знаем,
Так осенью ветер пристрастен к огню и пожару.
Вроде жизни конец, а так и не хватает ума
Податься в киники, проглотить пошлое c’est la vie.
Что за дымка в глазах – ушедшей любви туман
Или густой туман ожидания новой любви?

Tonkünstler[1] Йозеф

Спозаранку на нотные ветви летят
Стаи звуков, за ними вдогон
То летучее облако – лёгкий разлад
(В до минорный меняется ton[2]),
То сияющий луч пробежит, словно знак,
И октавы как истинный шёлк,
То вошёл человек, оглядел так и сяк…
«Вы великий», сказал и ушёл.
На таможне себя называя гончар,
Мастер ton‘a почти не шутил.
Потому его песни так редко горчат,
Что душевно их künstler[3] крутил.
Не за фрак голубой, не за сладкий токай,
Не за сажени дров и свинью. —
Он музыке служил, он любви потакал
За бессмертную душу свою.

Дитя войны

Я лишился и чаши на пире отцов…
О. Мандельштам
И с благодарностью не раз помянешь.
Была у матери голодной грудь пуста,
И потому сосал мальчишка хлебный мякиш.
Без молока он выжил неспроста.
Война слепила тело худощавым,
Красневшим на пелёнке, как снегирь.
Над колыбелью, ящиком дощатым,
Склонялась молча строгая Сибирь.
Отец и мать – орудия завода,
Придатки механизмов и машин;
Отчизне – неучтёнка из расхода,
Себе – добытчики съестного и морщин.
Наёмный угол, ящик, мякиш хлебный
В платке, младенцу заменивший грудь.
Война и смерть, церковные молебны
О душах умерших, затмивших Млечный Путь.
Мой путь и свет. По роковому ладу
В них искры пламени на берегу земли:
Дом деда моего зимой, в блокаду,
На части разобрали и сожгли.
Огонь и свет отеческого крова
Седьмой десяток в памяти горит.
Как рана зарубцуется, и снова
Откроется, и ноет, и крови́т.
…Свою печаль из рукава пустого
мне приживил военный инвалид?

«На ледяной горе был поздний вечер…»

Детство определяет начала духовной жизни человека.

Л. Н. Толстой
На ледяной горе был поздний вечер,
Посередине прошлого столетья.
Как было не скатиться, словно ветер?
Да отчего не мог бы осмелеть я?
Тот вечер горькой памятью отмечен.
Восторгом звёзд светился небосвод.
Нет, ужасом восторженным, как лёд,
Черневший и змеившийся по склону,
На ямине подкинувший меня.
Вселенский лёд и я, расшибленный, посконный
Мальчишка, безотцовщина, как в сонном
Параличе лежал. И не было огня
Под замершей горой. И не было души,
Которая могла б меня поднять,
Руки, желающей меня и лёд разнять,
Отнять у бездны звёзд, космической глуши,
Обнять меня, мою беду отнять.

«Воображению я всем обязан…»

Воображению я всем обязан,
Оно мой крестик, спрятанный в горсти,
Зарытый в детстве под великим вязом, —
Чтоб век побегам от корней расти;
Убежище, где люди не опасны,
Великодушнее, чем сами есть,
И менее животные, а честь —
Призвáнный бог для приходящей паствы;
Гнездо, где мысли-птенчики, приплод,
Толкаются на волосок от смерти,