Жемчужные страницы

Текст, обложка: ©Анастасия Елисеева, 2025

И это снилось мне, и это снится мне,

И это мне ещё когда-нибудь приснится.

А. Тарковский

високосный итальянский полдень

фиалково-цитронная вода

цистернами цедится едва бродит

припудренная дымом льда

всё ярко словно в призме Цейсса

и обнимают солнечные города

Сатурном закольцованные рельсы

футуристично-золотые поезда

жемчужные страницы часослова

розовощёкость озорства

листает с интересом птицелова

крылатые закатные слова

в подол кометы собирает лето

и кажется что было так всегда

скользят по небу вспышки света

из ниоткуда в никуда

И ждёт июнь от ласточки вестей,

Зажатых в клюве с веточкою мирта,

Лето как зеркало разбито

Чьей-то рукой на тысячу частей.

Из зазеркалья ты, нежданная, вернёшься,

Крылом задев края мутной реки

И на мосту над Летой ты моей щеки

Со свистом радостным коснёшься.

Ты смерть смертей, ты роза роз,

Вечный играющий ребёнок,

Сочится ранка алым из потёмок,

И я смеюсь, не вытирая слёз.

возможен остров здесь сейчас

Елена лента ордена уединенья

знак красоты орудие плененья

вокруг тебя удавкой обвилась

когда-то к дальним городам

был путь твой золотист

когтили сфинксы солнца диск

как кошки ластились к ногам

теперь светило льёт лучи

на волосы другой богини

ей имя не Виктория отныне

ей чужды лавры и мечи

зной плавит взгляд и топит синь

крепка ли память океана

дымится фимиамом рана

о корсиканца кровь остынь

скажи знакома ли тебе

эта безмолвная сирена

похожа на любимую Елена

но родинки между лопаток нет

её изменчивая стать

заставит ли тебя прозреть

и трещинку на мраморной спине

горячими губами отыскать

чтобы пока стремятся дни к концу

молиться ей другой как прежней

чтоб в жажду жизни воздух нежный

мешал смертельную пыльцу

Но что мне делать с памятью о вас —

О тех, кто дышит по-другому – и другим?

Я забываю голоса и выраженья глаз,

За истеченьем лет, за исключеньем зим,

Не различаю вас я в темноте теней,

Встречаю будто – изредка, во сне,

И не становятся от опыта острей

Ни это зрение мое, ни образы извне.

Но что же делать мне, когда за горизонт

Вам вслед срывается очередная жизнь

И дополняет невесомый сонм,

А я не знаю, вниз летит или, быть может, ввысь

Взмывает дух. Мне надо знать – все или ничего,

Но ветерок нездешний вновь приводит в колыханье

Вершины леса, воду, лепестки цветов,

И память мирит с болью полузнанья.

Вторит волне арифметическая чистота

Твоей сердечной частоты,

Стучит и просит: выпусти из тесноты,

Вдохни и сосчитай до ста,

Достань до дна холодными ногами

И оттолкнись, и выплыви из пены дней,

Забвения или бессмертия не пей

И не ищи того, кто там, за облаками,

Смотрит, как фильму, всю твою судьбу:

Раскручивает черную бобину

Золотокудрый ангел, прядь со лба откинув,

И двадцать пятый кадр – на когда-нибудь…

А мы, как дети, снова удивимся и поспорим, —

Как будто нам предвиденье дано! —

Что обязательно под музыку в конце кино

Нежно блеснет закат над морем.

трамвай от Нуссдорфа и до Введенского кладби́ща

Рингштрассе и Бульварное кольцо

на картах что только не ищут

я например ищу твоё лицо

Москвы текучесть плавность Вены

эта венозная речная боль

Китайгородские фантомы-стены

и в башне царская не-ложа антресоль

трамвай летит на Комиссариатский

чтоб выкатить к Шлосс-Бельведер

крылатый лучник отдыхает в штатском