Подарок судьбы

Женя прижала телефон к груди и медленно сползала по стене вниз. Ей очень хотелось разреветься, да как следует, будто качественным рёвом она могла что-то изменить, сделать так, чтобы всё это стало неправдой, чтобы жизнь встала на свои места. Но крик будто застыл в груди. Застыл, скомкался и застрял. И это добавляло боли. Слёзы катиться не хотели, но глаза защипало, и им стало больно. Казалось, она не моргала целую вечность.

«Этого ведь не может быть, правда?» – Спрашивала она у самой себя, у пустоты комнаты. Но ответ был очевиден – это может быть, и это есть, это случилось. Сейчас реальность казалась женщине такой жестокой, холодной, несправедливой. «Но как, как это могло случиться?» – её сознание буквально разрывалось от этого вопроса. «Как же так, как?».

Сколько так просидела, у стеночки, с прижатым к груди телефоном, она не помнила. Только от того, что рука сильно затекла, а ноги онемели, она начала приходить в себя. Это заставило её пошевелиться и сделать попытки встать. Получилось не сразу. Но всё же Женя потихоньку добралась до кухни, где обрушилась на стул.

Мысли путались, в грудной клетке всё сжалось, не было сил дышать. На улице было темно, и она пустым взглядом уставилась на вечерние огоньки соседних окон. Время от времени, в них появлялись какие-то силуэты. И это навевало мысли о том, что она стала совсем одинокой. Совсем. Горячая слеза, всё-таки, вырвалась и покатилась по щеке, быстро остывая. За ней прорвалась следующая, и так далее. И тут, наконец, эмоции полились наружу. Сначала тихо, потом в голос, Женя сидела, опустив голову на руки, сложенные на столе, и ревела, ревела, ревела. Потом уже совсем обессиленная, она добрела до дивана и легла, не раздеваясь, свернулась калачиком и провалилась в тёмную бездну.

Телефонное пиликанье пробилось сквозь сон, Женя машинально взяла трубку, не глядя, кто звонит.

– Да! – автоматически ответила она.

– Женя, тебя чего на работе-то нет? – голос коллеги, а по совместительству, и подруги Инны заставил проснуться в один момент.

– Как нет? – почему-то спросила Женя.

– Женя, ты чего? Ну, вот так. Нет тебя на работе.

– А сколько времени?

– Половина десятого, Жень.

– Я заболела. – пришло в голову Жене.

– Жень, ну ему (имелось в виду начальство) я так и сказала, а на самом деле?

– Ой, Инна, приезжай после работы, новость – капец. А ему я сейчас объяснительную напишу на почту.

– Да, голос у тебя вообще какой-то… не знаю даже, какой.

– Да и я никакая, не только голос, Инн.

– Что, так всё плохо?

– Да, Инн. Всё кончено. Окончательно.

– Слушай, я сейчас отпрошусь и к тебе. Чувствую, нельзя тебя в таком состоянии оставлять.

– Выходит, что можно. Он так решил.

– Ладно, ты держись, я скоро.

После того, как Женя положила трубку, снова на неё навалилась гнетущая тишина и чувство дикого одиночества. Она так и застыла на своём диванчике с опустошённым состоянием и взглядом в никуда до приезда подруги. Из транса Женю смог вывести домофон, который громко и неожиданно запиликал. Инна ввалилась в квартиру со своей большой дамской сумкой, полной всяких нужностей и пакетом с едой.

– Голодная, наверное, ой, вся зарёванная.

– Угу. – тихонько хмыкнула Женя, послушно продвигаясь за подругой-бронепоездом на кухню.

Там Женя снова бессильно опустилась на стул и наблюдала, как Инна хлопочет, нарезая бутерброды и раскладывая фрукты и другой провиант по тарелкам. Затем Инна села рядом. Всегда в рубахе и джинсах, стилю своему предпочитающая не изменять, полная, но душевная, откровенная, иногда (равно часто) резкая и импульсивная женщина с голубыми глазами и светлой короткой шевелюрой посмотрела на измождённую печалью подругу.