Последний снаряд

Серия «Военное детство»

Серийное оформление, рисунок на переплете О. Рытман

© Ефетов М. С., наследники, 1972

© Пинкисевич П. Н., наследники, рисунки, 1972

© Оформление серии. АО «Издательство «Детская литература», 2019

Посвящаю моей внучке Юлии

Когда Володе исполнилось четырнадцать лет, его приняли в училище номерного завода, где до ухода на войну работал отец. На завод надо было ехать электричкой, а потом еще лесом пройти порядочный кусок. Теперь-то Володя понял, почему отец вставал на работу, как говорится, чуть свет, а осенью и зимой и совсем в темноте.

Отца Володя почти не видел: уходил отец – Володя еще спал, приходил, а сын постель разбирает, спать ложится.

В те времена один выходной был – воскресенье. И Володе все не хватало времени с отцом поговорить: на неделе запомнит, о чем отца спросить надо, а к воскресенью забудет. Часто Володя спрашивал отца:

– А работать меньше нельзя?

– Нельзя.

– Почему?

– Вполплеча работа тяжела: оба подставишь – легче справишь.

Володе очень хотелось посмотреть, как отец работает, но он знал, что на завод пройти нельзя: военная тайна.

Управление заводом и училищем, где обучали будущих рабочих, размещалось в городе. Володя знал, что на первом этаже этого управления ничего интересного нет. Учреждение как учреждение: письменные столы с телефонами, пишущие машинки, которые стрекочут, как кузнечики, и мягкие двери, похожие на матрац или ватное одеяло, только поставленное стоймя. Все это Володя видел сквозь окна нижнего этажа. Ничего особенного.

Но чтобы пройти в управление, нужен был пропуск.

Может быть, именно потому Володе очень хотелось узнать, что там, за этими дверьми, перед которыми стоит часовой с винтовкой. Володя спрашивал отца:

– Там чего?

И отец отвечал тем же тоном:

– Ничего.

Или говорил:

– Канцелярия.

Володе в это верилось и не верилось. Он любил себе представлять то, чего не видел. Африку, например, со слонами и тиграми. Или сказочный дворец, где есть железная дверь, очень секретная, которая отпиралась золотым ключиком. А что за этой дверью? Сундуки с золотом, а может быть, пушки – такие особенные, каких нет у врагов…

Он тогда еще был маленьким, Володя-первак, как называли первоклассников, мальчишки во дворе дразнили его «салага». Он правда невысокий, был узок в плечах, волосы светлые, как у отца. И лицо узкое и длинное – худое, если сказать одним словом. Когда поступал в школу, ему-то было восемь, но давали по виду шесть. А отца, Матвея Тимофеевича Ратикова, и совсем комсомольцем называли. Такая, видно, порода была ратиковская – моложавая.

– Ну пошли, старик, на работу, – звал отец Володю, когда малышу надо было идти в детский сад.

– Папа, а нас там не заставляют работать.

– А спать? – спрашивал отец.

– Заставляют. Только поиграть охота, а тут говорят: спи!

– Видишь… А манную кашу?

– Что – кашу?

– Заставляют?

– Ага. Заставляют.

– Так кому же, Вовка, легче – мне на заводе или тебе в садике?

Володя молчал, улыбался: «Шутит папа». И смеялся громко-громко.

– Нам в садике тяжелее. Ох как тяжело!.. А у тебя в управлении чего?

И снова отец отшучивался:

– Я же тебе говорил, что ничего. Столы, значит, и стулья. Вот и всего.

Но Володя-маленький не отставал:

– А почему часовой? А почему всем туда нельзя? Секрет? Да?