Зеленый – мой любимый цвет
Эта осень не принесла с собой ничего, кроме раздражения, безумной апатии и желания утопиться, что я бы несомненно сделал, если бы не пришлось с самого утра тащиться на стажировку. Крупная компания, адекватный начальник и постоянный клиентопоток – чего ещё можно желать, если мечтаешь побыстрее заработать на свою мечту? Да вроде бы и нечего пожелать, но что делать, если и мечты-то никакой нет?
– Артемьев, проснись!
Есть только через чур жизнерадостный коллега, он же наставник, который, судя по всему, сейчас мысленно где-то на море, а не в нашей серой и промозглой осенней глуши.
– Прием! Ау! Слышишь меня?
Еще немного, и он начнет маячить прямо перед носом. Вот неугомонный.
Отлипаю от монитора, вытаскиваю из уха наушник, в котором по сути уже полчаса как ничего не играет, медленно поворачиваю голову в сторону Павла Регошина. И чуть не блюю, увидев его никак не сочетающуюся с погодой за окном улыбку. Я даже слабую пародию на нее сейчас выдавить не смогу, поэтому только едва приподнимаю уголок рта и взглядом спрашиваю: «Чего тебе?»
С Пашей, несмотря на то, что он мой наставник, знакомы мы были еще со школы. Потом универ, где мы отучились на одной специальности, а потом, как это бывает, разошедшиеся дорожки. Я пытался свалить из нашего городка, но в итоге вернулся и попал под крылышко товарища. И это тоже отчасти бесило.
– Ты чего, как сонная тетеря? Слишком хорошо провел ночь? – даже подмигнул, намекая на то, что так и жаждет услышать что-то интересное.
– Ага, в объятиях травяного отвара, – бурчу я в ответ, громко зевая, – спасаясь сначала от бессонницы, а потом от кошмаров.
На мгновение на лице Паши появляется сочувствующая гримаса, но ее тут же снова смывает до боли жизнерадостная улыбка. Принимает он что-то, что ли? Парень открывает рот, но я совершенно не понимаю и не слышу, что он говорит, проваливаясь в свой кошмар.
Уже который месяц почти каждую ночь меня встречает темный лес. Здесь до жути холодно, и не спасает даже зимняя куртка, совершенно не сочетаемая с осенней погодой. Холод словно находит лазейки и добирается до самых потаенных участков кожи, минуя преграду из одежды и вызывая стаю далеко не самых приятных мурашек. Вокруг – ни души, и чувство одиночества скребет так сильно, что хочется истошно завопить, лишь бы заполнить эту пустоту внутри и вокруг.
Но закричать успевает кто-то другой. Резкий, пронзительный вопль, смахивающий на призыв о помощи и принадлежащий явно какой-то девушке вырывает меня из оцепенения, и я срываюсь с места, совершенно не понимая, куда бегу. Просто знаю, что мне нужно срочно к воде, и в голове каким-то смутным воспоминанием всплывает, что неподалеку есть озеро.
Не знаю, сколько бегу, но крик девушки успевает полностью поглотить меня, и я становлюсь его частью, переживая тот же страх и ту же панику, что, по всей видимости, испытывает она. Холодный пот стекает по спине, и я ощущаю эти мерзкие, противные капли, оставляющие после себя ледяные дорожки, но все равно продолжаю бежать.
И вдруг резко останавливаюсь, оказавшись прямо на берегу озера, в толще плотного тумана, из-за которого мне совсем не видно, что происходит впереди. Только слышен этот пронзительный и теперь оглушающий вопль, что разносится по водной глади. Теперь удается разобрать слова: —«Спаси! Помоги мне! Вызволи!».
