Повелительница Дикой Охоты

Занимался рассвет. Я стояла у окна спальни, ощущая во рту привкус предательства, унижения и горечи антимагического зелья. Последнее задело особенно остро: двое всадников держали меня за руки, пока третий заливал мерзкую жидкость прямо в горло, предусмотрительно зажав нос ладонью. Когда они бросили меня в комнате, обессиленную и разбитую, ночь уже перевалила за половину. Теперь бессмысленно было вызывать рвоту в попытке избавиться от зелья, оно давно успело подействовать.

«На рассвете она станет моей женой». Безразличное лицо Рейнара вставало перед глазами всякий раз, когда я пыталась уснуть. Его холодные слова эхом отдавались в ушах. Он никак не отреагировал на мои мольбы там, в зале, не пришёл и в комнату, хотя я до хрипа сорвала горло, зовя его, и содрала ладони в кровь, пытаясь достучаться до стражников. Лишь пару часов назад пришли молчаливые служанки, принесли новое свадебное платье, вместо предыдущего испачканного.

Этот наряд оказался куда проще, с высоким воротом под горло и длинными рукавами, открывающими лишь запястья. Женщины попытались умыть и заново причесать меня, но я выгнала их, швырнув в ближайшую служанку серебряную вазу из-под фруктов. Краткий приступ ярости придал сил, я ругалась не хуже грузчика, наверняка перебудив половину замка, но повелитель Дикой Охоты так и не явился на шум.

Повелитель.

С губ сорвался горький смешок, когда я вспомнила, с каким безрассудством защищала Рейнара. Хейдрек, его отец и предыдущий повелитель, никак не ожидал такого отпора, за что и поплатился жизнью. А я снова оказалась на пороге ненавистного брака. Конечно, Рейнар – не Хейдрек, он не внушал отвращения и ужаса, но соглашаться на замужество, только потому что мне померещилась влюблённость, я не хотела. Тем более нет никаких гарантий, что теперь, будучи повелителем, Рейнар не захочет избавиться от меня по прошествии времени, чтобы заполучить не только мою магию, но и дар следующей невесты.

Яркой вспышкой пронеслось воспоминание о той ночи у лесного озера, о жадных губах Рейнара на моей коже, его горячих руках на моих бёдрах. Сердце заныло от желания, но одновременно захотелось надавать себе оплеух. Очнись, Агата! Нельзя влюбляться в мужчину, который утаил самое главное о себе. Знай я, кто он такой, то бросила бы его ещё в том лесу, где случайно призвала цвергов.

Громкий стук в дверь выдернул из горьких мыслей. Неужели Рейнар решил, что я смиренно пойду к алтарю? Ни за что! Кого бы он ни прислал, ему не поздоровится, такого скандала, который я устрою, эти стены ещё не видели. Метнувшись к столу, я схватила тяжёлый подсвечник, приготовившись оборонятся. Таким и убить можно, если удачно ударить.

Двери распахнулись. Мои пальцы дрогнули, но я ещё крепче вцепилась в своё оружие. Уверенной походкой Рейнар прошёл в спальню, жестом велев трём сопровождавшим его всадникам задержаться снаружи. Створки закрылись, и мы остались вдвоём.

– Неужели ваши традиции позволяют жениху врываться в покои невесты до брака? – едко спросила я.

– Не позволяют, но лучше так, чем если тебя потащат вниз силой, а ты будешь орать и вырываться. Такого наши традиции точно не выдержат, – усмехнулся Рейнар.

Видимо, бессонная ночь была не только у меня. За прошедшие часы и без того исхудавший после ранения повелитель ещё больше осунулся, под глазами залегли серые тени. Он убил отца, защищаясь, а тот перед этим хотел его казнить – вряд ли будешь бодрым после таких событий.