Безымянные могилы. Исповедь диверсанта. Италия

«Тот, кто подлинно предан философии,

занят на самом деле только одним –

умиранием и смертью».

Платон

Штаб-квартира Моссад

Тель-Авив, государство Израиль

1962 год

Стены просторного кабинета, куда сквозь тонированные стекла больших окон, проникал мягкий, синеватого оттенка, солнечный свет, наполнились треском входящего телефонного звонка по защищенной линии.

– Слушаю, – ответил Эммануэль Стирис, продолжая бегать глазами по страницам отчета об операции проведенной совместно с сербами в Аргентине.

– Эммануэль?

– Розенблюм? – секунду поколебавшись спросил мужчина, не сомневаясь в том, кому принадлежит сиплый голос.

– Он самый, сынок. Слышал о твоем очередном успехе. Похоже ты не теряешь хватки.

– Ничего от тебя не скроешь, старый ты ищейка, – с улыбкой произнес мужчина, закрыв папку и откинувшись в кресле.

– Работа такая, сам знаешь.

– Не пора ли задуматься об уходе на пенсию?

– И что я буду делать? Разбирать почту, просиживая штаны на диване?

– А разве не этим ты сейчас занимаешься?

– Пошел к черту!

Оба мужчин рассмеялись.

– Как ты поживаешь, Мэнни?

– Искренне радуюсь каждый раз, когда представляется шанс уехать из этой пустыни.

Печальный вздох старика на другом конце провода, заставил мужчину напрячься.

– Боюсь, сынок, что сегодня я должен сообщить тебе о такой возможности.

– Что случилось?

– Джошуа Чолер скончался прошлой ночью у себя в доме.

Взгляд Эммануэля Стириса застыл и перед его внутренним взором стремительным потоком понеслись картины из 44-ого года. Усилием воли выхватив из калейдоскопа событий лицо Джошуа Чолера, он сосредоточился на облике старого друга, припоминая мельчайшие его черты. Черные, гладко зачесанные назад с помощью геля, волосы; очки в круглой оправе, лихо сдвинутые на кончик, исправленного с помощью пластической операции, носа; модные в те года тоненькие усики и неиссякаемые отвага и преданность делу, передать которые могли с трудом даже воспоминания давно ушедших дней.

– Как это произошло?

– Сейчас мы выясняем точные причины, но следы взлома и насильственной смерти отсутствуют.

– Миша, я сейчас же вылетаю.

– Дай мне знать на каком рейсе прибудешь. Я отправлю за тобой машину.

– Непременно. До встречи, друг мой.

Связь оборвалась и Эммануэль Стирис нажал на интеркоме кнопку связи с личным секретарем.

– Эдит, забронируй мне место на ближайшем рейсе до Лондона.

– Сию минуту, господин Стирис, – бодрым голосом отозвалась девушка.

Отключив связь, мужчина сделал глоток холодного кофе, закурил и задумался о том, что ему сообщили.

Чолеру было не больше шестидесяти, а может и того меньше. Разведчики имели общую привычку никогда и никому не сообщать свой точный возраст, но в 44-ом во время их недолгого рандеву в Италии и когда они несколько раз виделись после окончания войны, Эммануэль полагал, что перед ним человек старше него не более, чем на пятнадцать лет. Какие же проблемы со здоровьем могли вызвать столь скоропостижную и непредсказуемую кончину? Будь у Чолера достаточно веские основания полагать, что он находится на грани смерти, он бы непременно отбыл на лечение в Израиль, о чем ему, Эммануэлю, было бы известно. Стало быть, либо это внезапный сердечный приступ, либо хитроумно спланированное и не менее блестяще исполненное убийство. Что бы это ни было, к моменту его прибытия в Лондон, результаты вскрытия будут готовы.