Чужая земля

– Доченька, – уговаривала Зинаиду мать, – не выходи ты за Ивана замуж. Уж больно не нравится он мне. Да и семью их все село презирает. Ты еще маленькой была, когда отца его – бандита с петли сняли. На кривой осине повесился. Испугался суда людского, когда разоблачили в предательстве Родины.

– Зачем ты вспоминаешь это, мама? – прервала ее Наталья. – Сын за отца не в ответе.

– Но яблоко от яблони недалеко падает.

Наталья настаивала на своем:

– Все-таки Иван хороший. Прости меня, но я буду его женой. Он меня любит. Подарки дорогие дарит. Обещал свадебный наряд купить. Он за меня – в огонь и в воду. Таких парней, как Иван, по селу не найдется. Добрый он.

– Какой уж добрый, если щенят топил в реке на глазах у ребяти¬шек. Такой же, как отец. Тот тоже безжалостно расправлялся с животными. Потом, во времена репрессий – с людьми.

…Венчались молодые в церкви. Жених и невеста держали в руках свечи, слушая напутствия священника. Мать кончиком платка украдкой смахивала набегавшие слезинки, стараясь смотреть на красиво убранные иконы. Искоса она заметила, как у Ивана погасла свеча, ему зажгли и подали другую.

… Первым умрет, подумала суеверная женщина и перекрестилась.

Когда церемония закончилась, Зинаида подошла к матери, поцеловала и, показав указательный палец, тихо произнесла:

– Смотри, мама, какой красивый перстень подарил мне Иван.

Мать узнала это украшение. Вспомнила, как соседка, мать теперешнего зятя, говорила: «Твой-то тебе ничего не прислал с фронта, хоть и дети с голоду пухнут, а мой – заботливый: и продукты шлет, и с другом перстень передал».

Ульяна Митрофановна промолчала, отвела взгляд от руки дочери и, отвернувшись, поторопилась выйти из храма. Дома ее ждал уже несколько лет прикованный к постели муж. Подойдя к нему, она обняла его голову и разрыдалась.

– Да полно тебе, – уговаривал жену Дмитрий Иванович. – Ты же не пророк в конце – то концов. Может, Иван будет хорошим мужем. Прошу тебя: не обижай больше Зинаиду, Прими к сердцу ее половину.

– Нет, никогда! Их породу все село ненавидит и я – тоже. Ну, а молчать буду, – согласилась она.

Зинаида с Иваном жили в подслеповатом, крытом соломой домике, хозяйкой которого была свекровь. Александра Федоровна люби¬ла молодую сноху и не только потому, что она была тихой и спокойной, но и потому, что в руках у нее все кипело. Когда вязала пуховый платок, казалось, что все делают механические руки. А пряла пряжу тоньше и ровнее всех на селе.

Наблюдая за молодоженами, Ульяна Ивановна замечала, что зять очень скоро охладел к ее дочери, нередко покрикивал, поругивал за нерасторопность с кормлением ребенка. А, увидев однажды, как его мать с подойником сидит под коровой, и вовсе вскипел: «Ты чего же это спишь, а матушка коров доит? Не думал, что моя жена будет прятаться за старухиной спиной. Коль так, лучше б в девках сидела».