Меня зовут Алика, и я – Темная Ведьма!

Я открыла глаза в неизвестной комнате с четким ощущением: наконец, я вернулась. Окинула глазами просторную невиданную прежде спальню и обнаружила недалеко от себя свою дочь. Интересно. Я была уверенна, что это моя дочь, и не сомневалась, кто я такая. Но абсолютно не помнила последние события. Как я здесь оказалась? И где это – здесь?

Что же произошло?

Маленькая семилетняя девочка рисовала на клочке бумаги, сидя прямо на полу. Она совершенно не обращала на меня внимания. А ведь раньше стоило мне проснуться, как она тут же кидалась в материнские объятья с пожеланием доброго утра. Сейчас же утро?

В комнате царили беспорядок и полумрак. На полу валялись кучи из одежды и каких-то тряпок. У пошарпанной стены стоял шкаф с приоткрытой дверцей. Из него вываливались скомканные вещи, а зеркало на его створке отражало меня – длинноволосую шатенку со спутанными волнистыми волосами, которая напрочь забыла не только недавнее прошлое, но и что такое расческа, ванна и мыло. Уставший взгляд серых глаз, бледные губы, испачканное грязью лицо, без синяков и шрамов, это обнадеживало. На мне была совершенно непривычная одежда: черные штаны и черный же растянутый свитер, а на ногах – грубые ботинки на шнуровке.

На рабочем столе стояла грязная посуда с засохшими остатками еды и воняла. Шторы позади рабочего места были из грязной темно – бордовой ткани, некогда бархатные, они не пропускали ни единого лучика света. А на противоположной стене была криво приколочена грубая деревянная полка с железными крючками. На них висели шесть разных небольших кулонов на ярких красных нитках.

Я вдруг почувствовала, что в правом кулаке зажат небольшой предмет. Аккуратно распрямила свои грязные пальцы – и на ладошке оказался еще один – седьмой кулон в виде металлической вазочки, внутри которой болтался светлый натуральный камень. На остаточных отрывках мышечной памяти, (никак иначе я объяснить это не смогла) я вдела красную нитку, а готовый кулон повесила на последний свободный крючок.

Происходящее вокруг оставалось неизвестным и непонятным, но ни с чем хорошим потеря памяти связана быть не могла…

Я тихо подошла к рисующей дочери и просто обняла ее со спины, боясь заглянуть ней в глаза. А вдруг я сделала с ней что-то ужасное, пока была не в себе? Вдруг я ей навредила или отвратила от себя?

Как маленький дикий зверек, моя крошка затихла и напряглась, недоверчиво прошептав:

– Мама?

– Да, Сонечка. – сокрушенно проговорила я, страшась выматывающего продолжения разговора.

– Мама, ты вернулась? – все еще не веря в происходящее, проговорила дочка, повернувшись ко мне лицом.

Из глаз моей кареглазой Сони (единственное, что она унаследовала от отца) потекли крупные слезы. Губы судорожно затряслись, а на лице проявилась смесь из страха и горькой надежды. Это выражение лица я запомнила навсегда.

Мое сердце разрывалось на части от жалости и желания отомстить тому, кто это сотворил с нами. Но не сейчас…

Сейчас время для побега.

Я быстро вытерла ее слезы испачканной ладонью и стала скороговоркой объяснять:

– Соня, милая моя, не знаю, что произошло между нами, но оставим это на потом. Я очень надеюсь, что я не сделала ничего не поправимого, – в этот момент я прижала дочь крепче к себе, продолжая говорить и гладить ее по шоколадным волосам. – Пора бежать! Ты знаешь, где моя палочка?