I
Стояла полуденная июньская жара. В такое время всякое существо, томимое солнцем, старается скрыть от него своё присутствие. И пока хозяева дачи сладко дремали, уставшие с дороги и наевшиеся до отвала, – Оно уже подходило к дому.
Оно предпочитало называть себя, вернее будет сказать, когда-то его называли Тихон. Тихон был самой обыкновенной дворнягой, каких миллиарды: они слоняются по миру, как прокажённые, избиваемые и гонимые всеми и отовсюду; в редкие минуты покоя, между вечным голодом, изнуряющими драками и диким ужасом, они видят сны. Люди полагают, что собакам снится охота, хищная игра, но лишь одним этим мученикам известно, что они видят на самом деле – они видят семью, те счастливые и беззаботные времена своего детства, бытия своего ещё несмышлёным щенком, когда кажется, что весь мир цветёт и благоухает радостью, распахнув свои дружелюбные объятия. Если бы они только знали…
II
С замиранием сердца я вперил взгляд в добычу. Мышцы натянуты, как канаты в шторм, готовые в любой момент совершить стремительный и смертоносный рывок. Сейчас! Лапы несут меня по мокрой от утренней росы траве. Попался! Жертва моего охотничьего мастерства бьётся в агонии из стороны в сторону! Но что это?.. Она растёт, быстро поднимаясь прямо к небу, мгновение тратит на ответный выпад, и вот я, поражённый, навзничь лежу на прохладной земле… Но она лижет меня, и такой знакомый запах… Это Папа! Виляет своим пушистым хвостом, который и являлся моей добычей.
Папа был крупным дворовым псом, но с благородным окрасом, как у добермана. Его, в общих чертах, интеллигентное лицо украшал шрам, проходящий через левый глаз. Папа не любил рассказывать об этой своей «тёмной» стороне жизни, но этот шрам, изредка хвастал он, был получен в неравном бою: он один выступил против чёртовой дюжины негодяев, чтобы защитить Маму! Мама, в свою очередь, имела свою, менее привлекательную для меня версию этой истории, и в ней Папа уже не такой храбрый. У Мамы была умная, светлая морда, отдалённо похожая на морду русских борзых, что придавало её лицу выражение как будто постоянного удивления. У Мамы сильно торчали рёбра, несмотря на то, что в ту пору мы не голодали. Теперь же голод преследует меня всюду, жадно наступая на пятки.
III
Внезапные заморозки бьют посевы. Волна, догоняя волну, несёт с собой колоссальные разрушения. Ветер, который больше не сдерживают мириады деревьев, не зная усталости, страдальчески гудит в городах, унося крыши домов и иных неосторожных, которые позволили себе зазеваться в бурном потоке жизни.
– Холод собачий, – буркнул Андрей, подняв воротник новокупленного пальто и всё сильнее вжимая голову в плечи. – Дёрнул же чёрт в такую погоду…
– У природы нет плохой погоды! – раздался слева весёлый звонкий голосок Карины.
– Ага, прям подарок судьбы, вот уж спасибо…
Встречая на своём пути лишь отважных старух, вечно куда-то идущих в любое время года со своими сумочками и пакетами, молодые люди наконец дошли до подъезда, чему Андрей был несказанно рад. Белая рваная стена снега освещалась светом фонарей и поблёскивала в окнах домов.
– Что ты там возишься? – стуча зубами, процедил Андрей.
– Не могу найти ключи.
– Для ключей есть карманы в куртке, а не эта бездонная сумка, – пробубнил он.
Ожидая того спасительного мгновения, когда стальная дверь подъезда наконец откроется под монотонное музыкальное сопровождение домофона, Андрей стал переминаться с ноги на ногу в тщетных попытках согреться. Шеи больше не существовало – голова росла из середины груди.
