Все жанры Все авторы
Ошибка Творца - Дарья Дезомбре

Ошибка Творца

Страниц

165

Год

2015

В Москве происходят загадочные и страшные события: известные личности – актриса, телеведущий, манекенщик – таинственным образом погибают. Интересно, что между ними нет никакой связи, и следствие, несмотря на все усилия, оказывается в тупике. При этом наемные убийцы исчезают в тумане, а невинные люди признаются в убийствах, которых они не совершали. Тем временем настоящий преступник с легкостью уходит от суда из-за отсутствия улик. Ситуация полностью складывается неудачно.

Только порцией новых неудач уже не удивиться Мария Караваю и Андрею Яковлеву из полиции, работающим на Петровке. Они не могут просто так отпустить неразрешенные дела и, в поисках корня всех зол, обнаруживают тонкую нить, ведущую в далекие 90-е годы. В это время не было даже самых первых жертв убийств, но именно отсюда начинается история.

Старое преступление, задуманное как благо, превращается в настоящую трагедию, которая затягивает все больше людей в свою опасную паутину. И это только начало... Чтобы разорвать цепь катастрофических событий, они должны погибнуть невинные люди. И, возможно, среди них окажется и Андрей...

Дабы следствие приняло новый поворот, Каравай и Яковлев вынуждены вскопать давнюю рану, спрятанную где-то в темных закоулках "лихих 90-х". Именно там кроется ключ к разгадке, который поможет им остановить необратимую цепь трагедий и найти преступника, скрывающегося от справедливости.

Борьба с преступностью, переплетаясь с судьбами обычных людей, наполнена смертельной опасностью. Мария и Андрей понимают, что невинным придется заплатить за ужасные преступления других. В их руках судьба многочисленных жертв, и только от их настойчивости и мужества зависит, сберегут ли они свои собственные жизни и жизни других. В конце концов, может оказаться, что они сами окажутся на грани жизни и смерти...

Читать бесплатно онлайн Ошибка Творца - Дарья Дезомбре

© Фоминых Д. В., 2015

© Оформление. ООО «Издательство «Э», 2015

* * *

Бог делает все вещи хорошими, но человек сует в них свой нос и превращает в зло.

Руссо (1724–1804)

А если так, то что есть красота и почему ее обожествляют люди?

Н. Заболоцкий

Отрывок из зеленой тетради

Лет пять тому назад, где-то через год после смерти матери, я нашел в завалах на антресолях древний чемодан из коричневого кожзама с металлическими уголками. Отпрыгнул, будто все эти годы был наготове, под моими неловкими пальцами железный замочек. Я открыл крышку и замер, как герой «Союзмультфильма» перед сундуком Али-Бабы. Внутри, переложенные свалявшимися комьями желтоватой ваты, лежали советские елочные игрушки: настоящее сокровище. Такие далекие по цвету от современного китайского ширпотреба, они выглядывали нежно-изумрудными, апельсиновыми, пунцовыми хрупкими бочками. Серебристая пыль, призванная некогда изображать новогоднюю изморозь, осыпалась в вату. Некоторые оказались чуть побиты, обнаруживая полое нутро: снегурка на прищепке, разнокалиберные шары, домик под снегом и даже пара кукурузных початков – фисташково-зеленый и золотой. Я аккуратно перебирал их, вспоминая.

Удивительно, как лишенным жизни старым предметам дано отбросить нас в прошлое: я вспомнил, что кроме игрушек елку украшали тонкой мишурой из фольги и похожим на серебристый ершик «дождиком», а под елку ставился пластмассовый дед-мороз – сторож подарков, которые неизменно выкладывали для меня взрослые холодным утром 1 января. Я раскатывал по нашей большой комнате в коммуналке на трехколесном велосипеде, мешаясь у матери под ногами: она сновала из кухни в комнату с тарелками студня, которому еще предстояло застыть, «наполеона», которому еще предстояло пропитаться. Я вспомнил звук сечки, яростно шинкующей капусту в деревянной миске, гром противней. Жар, насыщенный запахами пирогов, – из кухни, холод, тянущий морозным озоном, – из форточки. И, чтобы окончательно добить меня ностальгией по невозвратному, чемодан отдал мне свою последнюю драгоценность: в глубине, под слоем ваты, лежали несколько тетрадей по 48 листов, чуть пожелтевших от времени. На обложке, там, где положено писать фамилию, было старательным почерком выведено: «Дневник». Я сглотнул, их перебирая, – я и не помнил, что вел дневник, да еще и так настойчиво – тетрадей было четыре штуки, и каждая пронумерована тонким карандашом матерью: 1, 2, 3, 4. Не решившись листать их сразу, я положил тетради на тумбочку рядом с кроватью: как вечернее чтиво.

Вечером же выяснилось, что дневник был не настоящий, а лишь разновидность «Читательского дневника», который от нас требовали в школе. Но вел я его по институт включительно: перерабатывая и обобщая полученную из книжек информацию. Последняя, четвертая тетрадь была заполнена едва наполовину, дальше шли чистые листы в линейку с отчеркнутыми полями. В тот день, отложив дневники и выключив свет, я еще долго думал о матери, перебирая воспоминания о ней, как те хрупкие елочные игрушки. Как она, накрасив рот, облизывалась привычной кошачьей гримаской, «делясь» алым жирным глянцем с нижней губой, или желто-белые полосы на ее махровом халате, уже выцветшем, с торчащими нитками, купленном у золотозубой цыганки где-то на полустанке по дороге к морю. Или вот еще: запах земляничного мыла, которым она перекладывала свои вещи. Такой химический и такой родной.

Вам может понравиться: