Весь Ад к твоим ногам

Господи, как же приятно качаться на волнах, ощущать брызги на щеках, подставлять лицо теплому солнцу, чувствовать, как тело расслабляется, отдаваясь убаюкиванию морской прогулки. Только этот дикий вопль неимоверно раздражает.

– Мы умрем! Мы все умрем!

– Дура, ты и так умерла! – оборвал крик грубый голос.

Как же не хочется вылезать из такого приятного сна, но я своими глазами должна видеть того гада, который его испортил.

Лучше бы я этого не делала. Оказалось, что сижу я в лодке, покачивающийся у деревянного причала. Людей вокруг много, все они как на подбор, одеты в белые балахоны. Кто-то испуганно озирается, кто-то плачет, кто-то изо всех сил держит мужественное лицо, пряча свои эмоции. Спокойного нет никого.

Кроме парня и девушки, одетых в серые старинные камзолы с черными буквами на спине «ЧП». Чрезвычайное происшествие? Черный плащ?

– Выходим, – поторопил меня парень.

В душу заползло нехорошее предчувствие. Вот совсем не на пирсе я помню себя в последний раз. Да я вообще себя нигде не помню, и имени своего тоже.

– Шестьсот Седьмая, – недружественно дернул он меня за рукав парень, вытаскивая из лодки.

– Кто вы? – пискнула, приземляясь на деревянный пирс.

– Чистилище. Полиция. Проходите быстрее, – подтолкнул он меня.

– Я что, умерла? – вытаращилась я на него. Умирать с утра в моих планах точно не было.

– Дьявол вас раздери, – закатил он глаза, – в Чистилище разве можно живым попасть?

– Но мне нельзя. У меня работа, родители, кошка. Да я замужем-то ни разу не была!

– Это успеется, – улыбнулась рядом стоящая девушка, – в Раю знаешь, какие красавцы ходят? Ух! А если бы нашего Дьявола увидела, вообще слюнки бы потекли.

– Не-не-не, не нужно мне к дьяволу, – замотала я головой.

– Как знаешь, я бы Нижних выбрала, уж больно красавцы, накачанные, спортивные, мышцы – во, – она показала на своей руке.

– Я жить хочу! – завопила рядом со мной женщина, парень отвлекся на нее, а я выскочила и влилась в общий поток, шедших от воды.

Среди толпы было не так страшно. Если не смотреть на их лица. Заплаканные, испуганные, люди шептали молитвы или бранились последними словами. Я повторяла про себя «Отче наш», слабо надеясь, что здесь это поможет.

Вскоре толпа уперлась в длинную очередь, ведущую к длинной лестнице, уходящей прямо в облака. Рядом ходили люди в таких же серых камзолах, всматривались в номера, вышитые на балахонах, сверялись с планшетами в руках и клеили всем на грудь наклейку.

– Шестьсот Седьмая? – подошла ко мне женщина с планшетом. Что-то долго листала, потом разочарованно протянула. – Новенькая, еще в базу не занесли. Пока погуляйте, у входа на лестницу присвоят статус.

Погулять бы мне не мешало, нервы подуспокить. Да и в Чистилище я никогда не была, надо же посмотреть что здесь к чему. Вдруг и выход обратно найдется?

– Мужчина, – тронула я за плечо последнего человека в очереди, – вы на распределение?

Тот неуверенно кивнул. Они вообще понимают, куда попали, или по старой советской привычке стоят там, где очередь длиннее?

– Я за вами займу и отойду. Вы следующему скажите, что я стою, ладно?

Тот, не отвечая, отвернулся. Очередь сделала дружный шаг, а я в нерешительности осталась стоять. Уйти прогуляться или стоять, вдруг потом в очередь не пустят?

– Не надо мне ничего клеить, – мужчина нервно отдернул руку от подошедшей девушки в форме.