Поздняя осень, пятница. Холодно и промозгло. Добрый хозяин собаку не выгонит в такую непогоду. В доме №13 по Старосоветской улице славного города Понаплюховска один за другим гасли огни.
Некогда гордо высящийся над городом девятью этажами, сегодня дом был слегка скособочен, трещины и неровности в стенах говорили о непростых временах и взывали о помощи… Ремонт был необходим, но средств в бюджете, как всегда, на всех не хватало.
Злые языки утверждали, что тринадцатый дом держится лишь чудом, и многие при этом многозначительно понижали голос, поминая чёртову цифирь. И в чём-то они были правы. Но не в том, о чём подумали вы, дорогой наш читатель. Нет.
Просто очень часто в шахте лифта раздавалась ария демона, выводимая мягким баритоном:
– Я то-о-от, чей взор надежду гу-у-уби-и-ит…
Ходили слухи, что где-то там репетирует душа певца, убитого собственной женой, не переносившей шума. Многие пытались проверить, так ли это. Но никакого материального присутствия певца и его души замечено не было.
А в маленькой угловой квартирке на пятом этаже чудно́го дома сегодня горели свечи. Свет в доме, конечно же, был, но его так часто в последнее время отключали, что жильцы поневоле завели себе примуса и свечи, в зависимости от предпочтений и своих представлений о «старой» жизни, до появления лампочки Ильича. И не просто завели на случай крайней необходимости, а стали пользоваться ими по вечерам, разок-другой в неделю, отдыхая от повсеместных ламп. А в этой квартире любили свечи.
Массивный подсвечник на пять свечей гордо возвышался на столе у кухонного окна, и поддуваемые всепроникающим сквознячком огоньки на их гордо вознесённых вершинах подёргивались в разные стороны, порождая на стенах причудливые тени. У окошка восседал глава семейства Иван Савельич и любовался погодой за окном. Странное дело – он любил дождь, а особенно – струящиеся дорожки на стёклах, меняющие мир до неузнаваемости. Вода бежала по стеклу, и всё становилось таким же текучим, совершенно незнакомым. Можно было прищуриться и представить, что живёшь совсем не здесь, а в волшебной стране.
Хотя если бы он так же мечтательно и с верой в чудеса приглядывался к тёмным углам своей кухни в этот момент, то смог бы, наверное, заметить, как старательно игра теней избегает маленький закуток у самого верхнего угла. Рядом с шахтой мусоропровода. Но взгляд его был устремлён в расплывчатое заоконье.
А в закутке в этот момент шла молчаливая борьба. Никто ни с кем не дрался, что вы. Местный домовёнок Евгешка боролся с непослушной потолочной плиткой, надумавшей вдруг отвалиться вниз именно сейчас. В такой момент! Когда хозяин настолько погружен в добрейшее состояние души. Нет, такого безобразия Евгешка допустить просто не мог, ведь он был домовым. Тем, кто следит за состоянием дома и его обитателей. Конечно же, при хорошем хозяине и таком же семействе.
– И слё-хо-зы, слё-хо-зы пер-р-р-рвые твои, – приглушённо донеслось откуда-то из-за стены
Евгешка вздрогнул и выронил плитку. Она ударилась о пол в безмятежной тишине комнаты и раскололась. Домовёнок в ужасе закрыл глаза. Над его ухом кто-то насмешливо произнёс: «Трах! Бах!» – и исчез. Только занавески затрепетали да Иван Савельич поёжился, словно от холода, неохотно покинул свой пункт наблюдения и отправился искать источник шума.
