Убийство в соль минор

Каждый человек на подсознательном уровне боится, что его примут за сумасшедшего. Особенно когда с ним случаются ужасные и необъяснимые вещи, о которых ему просто необходимо кому-то рассказать.

Так случилось и со мной в то туманное февральское утро, когда я стоял у окна с чашкой кофе в руке, все еще сомневаясь в собственном намерении выйти из дома, чтобы встретиться с девушкой по имени Лиза.

Будь она просто Лизой, я имею в виду обыкновенной девушкой из ряда моих поклонниц, я тоже, наверное, сомневался бы, но не испытывал бы и тысячной доли волнения, которое охватило меня именно в то утро. Лиза была адвокатом, причем адвокатом широкого профиля, и защищала своих подопечных (не люблю заезженного и дурно пахнущего словца «клиент») не только от тюрьмы, но, как говорили, даже от тени тюремной решетки. Или – от себя, от своих собственных и пока еще не имеющих отношения к реальным уголовным делам проблем.

Я пил кофе маленькими глотками и пытался мысленно начать разговор с этой умной и, возможно, циничной девушкой. Почему циничной? Быть может, это грубоватое слово, но мне всегда казалось, что люди, чья профессиональная деятельность связана с чужим горем, обрастают непробиваемой кожей, которая не позволяет проникнуть в их жизнь отраве чужих проблем. Именно ее я называю здоровым профессиональным цинизмом. Врачи, адвокаты, судьи, прокуроры, да мало ли…

Еще я волновался из-за того, что если Лиза Травина или ее помощница Глафира Кифер хотя бы немного интересуются музыкой и ходят в филармонию, то наверняка видели меня, слушали мою музыку, а потому без труда узнают в этом испуганном молодом человеке известного пианиста.

Еще этот туман. Вот если бы светило солнце, вчерашний звонок с того света не показался бы мне таким страшным. Возможно, подсвеченный золотым сиянием солнца, он стал бы чьим-то нелепым, но достойным прощения розыгрышем. Хотя нет, кажется, я переоценил степень своей доброты к автору этой очень злой шутки.

И вот я уже на крыльце старинного особняка, в котором находилась адвокатская контора Травиной. Быть может, в другой день я оценил бы роскошь лепки на фасаде и красоту кованой ажурной решетки, но тогда я чувствовал себя крайне неуверенно и думал только об одном, вернее об одной – моей жене Валентине, чей труп я опознал три дня назад.

– Господин Смирнов?

За большим письменным столом, заваленным бумагами и книгами, сидела хрупкая русоволосая девушка и внимательно рассматривала меня. Черный свитер украшало ожерелье из крупных блестящих красных камней, что выглядело неожиданно и грубовато.

– Да, это я.

– Проходите, пожалуйста. Что, не нравится? – Она коснулась пальцами ожерелья и смешно сморщила свой маленький аккуратный нос. – Мне, честно говоря, тоже. Но говорят, эти камни приносят удачу. Садитесь.

Я сел в довольно высокое, но на редкость удобное кресло. Тотчас в кабинете появилась рыжеволосая пухленькая молодая женщина в широких песочного цвета штанах и зеленом толстом свитере.

– Это Глафира Кифер, мы работаем вместе, – представила свою помощницу Травина. – Слу-шаю вас.

– У меня была жена, – начал я неуверенно. – Еще недавно была. Она погибла три дня назад, ее зарезали в ресторане «Фог».

– «Фог»?

– Переводится как «Туман». Это новый ресторан, – повернувшись к Травиной, пояснила Глафира. – Он находится на месте ресторана «Лондон». Вернее, его просто переименовали, там какие-то проблемы были с документами. Все прочее осталось прежним.