Бывшие. Верни любовь! И кота не забудь

Сегодня двадцатое декабря. Вот и Новый Год на носу. Москву засыпало снегом. Дороги забиты машинами. Приходится выбирать – весело грести снег и идти пешком час до дома, или медленно стоять в автобусе. Час. Когда я ощущаю запах перегара от мужика, стоящего в автобусе рядом со мной, выбор становится еще более очевидным. И неважно, что сегодня среда. И почти двенадцать дня.

Расклад вообще не в мою пользу. У нашего театра проломило крышу от снега. И весь наш оркестр отправили по домам. Потому что функционировал только малый зал, а репетиция актеров куда важнее, чем никому не нужный классический концерт оркестра. Ну, да, не симфонический, но мы же стараемся и даже иногда спектакли озвучиваем. Впрочем, моему роялю досталось больше всего – крыша вместе со снегом попала прямо на него, и будь я в это время на репетиции, то пострадала бы не меньше своего Зигизмунда – так я зову этого старого доходягу. На новый «Стейнвей» денег нет, только если наш театр обменяет себя вместе с землей и персоналом на него.

Грустно. Мне двадцать восемь лет, двадцать из которых я посвятила классической музыке и клавишам. А результат? Крыша на рояле, или крышка роялю. Или мне. Потому что… что мне теперь делать?

После очередного выдоха перегаром, я принимаю окончательное решение идти пешком. Выскакиваю на первой же остановке, утопая в снегу почти до середины голени. Как там этот циклон назвали? Ваня? Вань, ну ты даёшь!

Ване, который циклон, вообще все равно, а мне вот не очень, конечно. Мои полусапожки не выдерживают напора стихии, но я с трудом пробираюсь вперёд. И очень скоро обгоняю автобус, в котором ехала, точнее стояла. Правда, и на снеговика становлюсь похожей тоже очень скоро. Когда же добираюсь до дома – здрасьте, Снегурочка! Но какая там Снегурочка, Насть? Давно уже не очень Снегурочка. А сейчас завалилась в лифт и с грязнючего зеркала, которое, кажется, кто-то облизывал, фе, но на меня взирает настоящая снежная баба. Пора что-то менять, говорит мне она, но… я вздыхаю, выхожу на этаже, стряхиваю с себя снег и захожу в свою квартиру.

Меня настораживает, что кот меня не встречает. Кактус – так зовут моего пушистика, очень трепетный питомец, радуется мне, когда я прихожу, трётся о ноги и, главное, всегда точно знает, что я вот-вот приду. А тут – нет. Странно. Слишком рано пришла?

Но нет, слышу скребыхание на закрытой кухне. Внезапно. Почему дверь-то закрыта? Снимаю сапоги. Иду туда, толкаю дверь и вот он мой красавец. Только он не спешит ко мне в объятия. Пролетает мимо и забираетс в… только замечаю, что на полу в прихожей валяются чьи-то моднючие сапоги из красной крокодиловой кожи. Постойте. Что происходит?

И в самом деле…

– Кактус? – не успеваю ничего сделать, как мой рыжий меховой любимец породы британца, скрещенного с абиссинской породой, пару раз обернувшись вокруг своей оси, пристраивается к этим самым сапогам и дует туда с таким вожделенным видом, что я не сдерживаюсь, – ооооох, – произношу в изумлении, а мне вторит из комнаты совершенно отчаянный вопль.

А?

Я не знаю кого хватать и куда бежать – Кактус радостно устраивается во второй сапог, а я всё же делаю шаг от него в комнату и…

Никогда простите не подумала бы, что увижу подобную камасутру в реальности. Но вот вижу. В исполнении своего любимого мужа Лаврентия и какой-то невозможно брюнетистой брюнетки. Такой всей из себя – ну, я конечно не худышка, у меня тоже есть за что подержаться, но тут Богиня плодородия как есть. И мой муж весь в ней. Восторженно трудится, выбивая почти идеальные на мой музыкальный слух звуки.