Здесь жарко. Я начинаю приходить в себя. Голову сильно заносит. Вероятно, я жертва везения жестокой аварии. Никаких звуков, кроме звона в ушах. Вижу красное размытое пятно перед собой и падающий на него сверху поток мутного света. Сообразить, что происходит, получилось не сразу. Какое-то время я мертвым взглядом пытался расплавить это красное живое пятно, но что может зомби? Не клякса, но и не ровная фигура. Не важно, что это, важно, чтобы мозг помог мне понять, сплю ли я, реально ли все вокруг. Не было ничего, только тьма, красный силуэт в центре и падающий откуда-то сверху свет, детализированный скромным количеством оживших пылинок.
В углу лежит синяя гиря. А это еще что? С трудом смог выцепить из темноты ее очертания. С ней было что-то не так, ее будто расплавили. Всем телом я вновь ощутил жар этого места. Под одеждой мокрая кожа. Синяя рыбеха в нефтяном океане, матовый шар с округлой ручкой, предмет первой необходимости для какого-нибудь циркача. Воображением я нарисовал этого атлета: накаченный мужичок с усиками и в тельняшке. Он начал делать ритмичные движения левой рукой, в которую и взял инопланетную гирю, вертя ею в воздухе и бросая из одной лапы в другую. Потом он стал медленно, будто сила моей мысли плохо справлялась с созданием такого рода сложных героев.
Лишившийся хозяина предмет издал гулкий звук при падении. Рядом с ним валяются два синих призрака. Чем были эти предметы, я так и не понял. Кажется, материал почти тот же (может быть, еще более расплавленные гири?). Я перевел свой взгляд далее. В центре помещения, куда лениво блевал свет, в полу расходились глубокие черные трещины размером сантиметров в двадцать-тридцать. На стене напротив меня едва видно рисунок улыбающегося солнца, будто нарисованный от руки больного шизофренией ребенка. На миг автор предстал предо мной: метр ростом, бледная кожа, мешки под глазами, полные скорби глаза. Когда он пропал, я заметил вытянутый череп бордового цвета. Его останки? Не сразу заметил два синих шарика в глазницах черепа, кажется, заполненные водой или другой жидкостью, от чего сильно выделяются от всего остального. Приглядевшись, я также разглядел черные звезды вместо зрачков, будто попытка в эмо-мейк.
Перед черепом разлита синяя лужа (детали всей странной композиции будто появились не сразу, а создавались последовательно. Так и было, наверно, я чувствовал себя просто ужасно), в ней мокнет красная валентинка. Где-то в сторонке лежит двусторонний топор с до смешного кривыми и мелкими лезвиями и вытянутой тонкой ручкой. Различить его цвет и материал у меня не получилось. В другой стороне валяются два золотых кольца, робко сверкающих белой искрой. Синяя звезда, что-то вроде помеси луны и солнца, видима не лучше прошлого знака и находится на пару метров выше него. Об стену разбили яйцо (это уже было совсем близко ко мне), желтая застывшая клякса. По правую руку от меня – пара синих джинс. На одной их штанине нарисована эмблема сердца с тремя могильными крестами в макушке. На поясе джинс вышиты красные линии осьминожьих узоров.
Предметы на полу кончились, поэтому я запрокинул голову в поисках еще чего-нибудь необычного. Но особенности помещения кончались; не без труда смог догадаться, что надо мной висит цирковой купол. Кажется, по нему стреляли из пистолета несколько раз: сквозь кляксы-дыры виднелось беззвездное ночное небо. Если, конечно, это было настоящее небо.
