Две стороны. Часть 3. Чечня

29 сентября 1999 года по пыльной дагестанской дороге, разбитой тысячами гусениц и колес военной техники, шла колонна второго мотострелкового батальона, выехавшая несколько часов назад с окраины Аверьяновки. Где-то в её середине лязгала траками первая танковая рота. К каждому второму танку был прицеплен БТР с сидящей на нем пехотой и взирающей на бескрайние, поросшие высохшей травой степи. В Аверьяновке нерабочие БТРы пытались ремонтировать, но некоторые так и не завелись, а взамен заведенных появились другие "мертвые", и сейчас они покрывались толстым слоем белесой пыли, мотыляясь на тросах позади танков.

Техника двигалась на север, однако постепенно солнце, светившее в затылок, оказалось слева – колонна повернула на восток. Поначалу путь пролегал среди убранных дагестанских полей и пока не потерявших желтеющую листву деревьев, но вскоре стало попадаться всё больше холмов, с трепетавшей на еще теплом ветру сухой травой.

Командир третьего танкового взвода Александр Щербаков сидел на танковой башне, свесив ноги в люк и без особого интереса наблюдая за однообразным пейзажем. Уже давно на глаза не попадалось ни одного поселка, и вокруг, до самого горизонта, простиралась песчаная степь. Впереди, среди клубов пыли, поднятой колонной, угадывалась колесная техника двух мотострелковых рот и минометчиков, а сзади сквозь пыльную завесу мелькал 158-й танк и торчащая из люка покрытая пылевой маской физиономия механика-водителя Сулейманова. Защитные очки на Сулейманове, как и на других механиках-водителях, отсутствовали, отчего им всё время приходилось щуриться, рискуя въехать в корму впереди идущего танка. Чтобы такого не случилось, танки держали дистанцию метров двадцать-двадцать пять.

Часа два назад 2 МСБ разделился на две половины, первая ушла вперед. Вторая, где помимо колесной техники находились три танка третьего танкового взвода, двигалась в нескольких километрах от хвоста первой. Задача 3 ТВ прежняя – подбирать "мертвые" БТРы, поэтому щербаковские танки замыкали колонну.

У грязно-белой песчаной обочины остановилась вереница военной техники, направлявшаяся в ту же сторону, что и проезжавший мимо мотострелковый батальон. На серых от пыли боевых машинах пехоты сидели такие же запыленные солдаты, приветливо махая руками и что-то крича вслед проходящей колонне. Пыльный борт одной из БМП украшала вопросительная надпись, сделанная чьим-то пальцем: "Карамахи-Кизляр-Волгоград?". Это были земляки, только из другой воинской части и тоже не уверенные, едут ли они домой. Дорога сужалась перед высохшим арыком. Через него перекинулся бетонный мостик с проржавевшими за долгие годы перилами. Рядом с мостом, слева на обочине, стоял армейский Урал пропускавшей колонны с наполовину открытой пассажирской дверью кабины. Из кабины торчали ноги с голыми пятками, выставленные в проем окна открытой двери – солдат наслаждался теплым днем, сняв надоевшие сапоги и портянки. Разогнавшиеся "шишарики" и БТРы мотострелкового батальона проскакивали впритирку с открытой дверью, обдувая горячим ветром ноги бойца. Щурившийся от пыли Обухов открытой двери Урала вообще не видел, а Щербаков заметил её слишком поздно, когда времени тормозить уже не было. Александр с ужасом наблюдал стремительно приближающуюся дверь с торчащими в её окошке грязными пятками, чувствуя, что габариты Т-72 не дадут проскочить её незаметно. Дремавший в Урале солдат, услышав грохот несущегося танка, глянул в зеркало заднего вида и в последний момент втянул ноги внутрь. Многотонная машина со всего размаха ударила левым крылом по двери, отчего дверь, вывернув петли креплений, грохнула о капот и крыло Урала, распахнувшись настеж и, повисев мгновенье, свалилась под гусеницы танка, идущего следом за щербаковским. «Show must go on, – пробормотал Щербаков, глядя, как в клубившейся пыли удаляются круглые от испуга глаза солдата и пропускавшая их колонна. – Только что-то это шоу уже начинает надоедать».