История США

Моим сыновьям – Игорю и Борису,

внукам – Иво и Ивану Чернявским,

а также всем будущим внукам,

правнукам и правнучкам

Он человек был, человек во всем

Ему подобных мне уже не встретить.

Шекспир

Написав книгу о США полвека тому назад, не имея надежд на её публикацию, автор тем более сегодня не претендовал бы на право быть первооткрывателем. Исследовательская мысль по истории США за эти полвека ушла далеко вперед, и публикацией данного, по-своему очень скрупулезного и добросовестного труда вряд ли можно внести что-либо принципиально новое в изучение проблематики страны, добившейся распада Советского Союза, притязающей на распространение своих геополитических интересов на бывшие составные СССР, закрепившей уничтожение содружества стран социализма структурной ломкой всей системы международных отношений и претендующей сегодня на новый мировой порядок, который гарантировал бы Соединенным Штатам Америки безраздельную монополию господства на земном шаре.

Но к этой книге, вне сомнений, можно отнестись как к свое-образному документу ушедшей эпохи, тем более что она написана мыслящим человеком, ровесником XX века, которому самой историей было суждено стать субъектом творческого созидания, вызванного к жизни победой Великой Октябрьской социалистической революции, пройти поля сражений на фронтах Великой Отечественной войны, восхититься прорывом советского человека в космос. Все важнейшие вехи истории России XX века прошли через его сознание и судьбу.

Эта книга может стать интересной и для многочисленных учеников ее автора, которые благодаря ей, я думаю, будут иметь возможность и захотят вернуться в свою юность, сесть, хотя бы мысленно, за школьную парту и вспомнить свою школу после-военного времени, середины недавно ушедшего от нас столетия, дерзкого по своим свершениям исполина, покорившего космос, осмелившегося воплотить в жизнь древнейшую мечту о воспитании совершенного человека, и показавшего его обреченность на трагическую поступь, породившего фашизм и вызвавшего к жизни силы, способные одержать над ним победу. И конечно, эта книга не оставит, я думаю, равнодушными, в первую очередь, выпускников Сихтерминской средней школы Юхмачинского района Татарской АССР, где ее автор на рубеже 40— 50-х годов со всей щедростью своего неистового сердца стремился реализовать свое неординарное понимание миссии учителя истории и истории, как науки, в формировании личности.

Для самого автора это были годы, когда он постигал крутые зигзаги и премудрости развития этой древнейшей науки на историко-филологическом факультете Казанского государственного университета им. В. И. Ульянова-Ленина, куда он поступил, уже имея довоенный, многолетний (по окончании в 1931 г. Азербайджанского государственного политехнического института имени М. Б. Азизбекова) опыт работы инженера-технолога в нефтяной промышленности Сахалина, на Уралмаше, и фронтовика, артиллериста, за плечами которого были не только, артакадемия, но и Курская дуга, Корсунь-Шевченковск, Сандомирский плацдарм, знаменитая Пражская операция 9 мая 1945 года, великая победа над гитлеровской Германией, и глубочайшая вера в освободительную миссию Советской Армии.

Для нас, школьников, он был героем Великой Отечественной войны, о чем свидетельствовали его ордена и медали на гимнастерке уже без погон, в которой он часто приходил на уроки. Было бы преувеличением сказать, что Борис Львович сразу стал самым любимым учителем (любимыми были другие: наши прекрасные математики и среди них Ефросиния Ивановна Иванова; Надежда Петровна Ямщикова, завораживавшая нас красотой русского слова, Зоя Алексеевна Павлова, прививавшая нам любовь к языку Гёте и Шиллера). К истории же до прихода Бориса Львовича – а любовь к учителю начинается прежде всего с любви к предмету – мы были равнодушны. Лишь ему оказалось под силу изменить наше отношение не только к истории, как к предмету, но и само восприятие мира из глубины веков. Его сравнение истории с геометрией, воспринятое нами поначалу с иронией, заставило нас изменить отношение к истории. Он стал первым учителем, кто учил нас системному анализу общественных явлений и пониманию исторических событий в их причинно-следственных связях. Радуясь пробуждению в наших головах мысли, он не прощал расхлябанности формулировок. (Бывали случаи, когда отвечающий получал «двойку», заглядывая при ответе – с разрешения учителя – в учебник, если он не в состоянии был ответить на поставленные перед ним и имеющие прямое отношение к тексту вопросы: «почему?».) Уроки истории стали не похожи на все предыдущие и не соответствовали нашим представлениям об уроке вообще. Реакции на происходящее были неодинаковыми со стороны и других учителей, и родителей и, конечно, самих учащихся. Отношение к «эксперименту» на уроках истории, было разным, оценки полярно противоположными. Как ни странно, эту новизну с интересом восприняли наши, так называемые «двоечники», как-то сразу с радостью уверовавшие в то, что пришел-таки конец «зубрилам», которых им постоянно ставили в образец, и воспрянувшие надеждами изменить отношение к себе со стороны учителей. Это были по-истине трудные уроки постижения нашего собственного отношения к обретаемым нами в школе знаниям и понимания нашей собственной ответственности перед тем, как мы распорядимся полученными знаниями. Но в душу нам уже успела запасть мудрость восточной притчи, с которой поделился с нами Борис Львович пока знакомился с классом и изучал нас. Вот она эта притча. Домулло (учитель) пришел в класс, к своим будущим ученикам, передал написанный им самим учебник и попросил учащихся прочитать. «Мы ничего не поняли», – был ответ. «Плохой учебник», – сказал учитель. Через неделю он принес новый. Восторженный гул: «Нам все понятно!» – заполнил класс. Но наступила тишина. «Плохой учебник!» – сказал учитель и огорченный покинул класс. Еще через неделю он принес уже третий вариант учебника. «Нам все понятно, но у нас много вопросов», – был ответ. «Вот по этому учебнику и будем вместе учиться!» – сказал домулло. Мы поняли тогда, пожалуй, главное, какой учитель был его идеалом и учились задавать вопросы. Это стало важнейшим элементом работы с учебником при выполнении домашнего задания. Так мы под влиянием этой прекрасной восточной притчи постигали мудрость истории, стараясь понять сущность общественных явлений.