Я жду тебя там

Последний летний день окутал маленький городок у холодного моря тихой меланхолией. Время здесь словно замедлило свой бег, храня отголоски минувших эпох.

Когда‑то здесь возвышался средневековый замок – неприступная твердыня, обитель рыцарей. Столетия стёрли суровые черты фортификации, затем на руинах прошлого выросла изящная усадьба. Её стены, сложенные из тёплого камня, помнили и прекрасную музыку, и шелест шикарных платьев.

Лошади всегда были сердцем этого места. Их любили, о них заботились, их разводили с особым вниманием. Раньше усадьбу обрамлял: огромный манеж с высокими окнами, где эхо шагов смешивалось с мягким постукиванием копыт; просторные конюшни, наверняка наполненные ароматом сена и кожи; парк с вековыми деревьями, чьи тени растягивались по ухоженным дорожкам; сады, где цветы сменяли друг друга в вечном танце сезонов.

Солнце клонилось к закату, окрашивая море в разные тона янтаря. Ветер, просоленный и свежий, играл с листьями, напевая старинную песню о рыцарях и забытых клятвах. В этот последний летний день прошлое и настоящее сливались в едином вздохе – тихом, как шелест травы, и глубоком, как память этих стен.

Юные влюблённые Анна и Андрей неторопливо шагали по узким улочкам городка, залитыми золотистым светом. В руках у них были вафельные рожки с шоколадным мороженым – сладким, как само ощущение свободы.

В этом году они окончили школу, и это придавало их прогулке особое очарование. Впереди – целая жизнь, полная надежд и открытий, а пока можно просто наслаждаться моментом.

Солнце ласково грело плечи, ветер играл в волосах, а время будто остановилось. Они смеялись, делились мечтами и изредка обменивались взглядами, в которых читалось невысказанное: «Как же хорошо, мы вместе».

Мороженое таяло быстрее, чем хотелось бы, но это было неважно. Важнее были эти мгновения – без забот, без тревог, только они двое и целый мир, распахнутый перед ними.

Усадьба стояла в запустении, словно забытая временем. Её стены, некогда гордые и величественные, теперь несли на себе следы долгих лет одиночества и небрежения.

Хозяин погиб, а его семья покинула эти края, уехав заграницу. Следы их затерялись в вихре событий, и с тех пор усадьба поменяла много хозяев и пережила немало превращений, но ни одно из них не вернуло ей былого блеска.

В её стенах пытались устроить детский сад – но детские голоса вскоре смолкли. Затем здесь размещался пионерский лагерь – однако и он ушёл в прошлое, оставив после себя лишь обшарпанные комнаты. Позднее в усадьбе пытались обустроить жилые квартиры, но и эта затея не прижилась: дом будто избавлялся от чужаков и ждал возвращения своих, любимых.

Мебель давно растащили. Убранство, некогда изысканное и роскошное, было испорчено, разбито, утрачено. Вековые дубы аллей пострадали в войну от бомбардировок или сгорели печках. Жители, измученные холодом и лишениями, распилили уцелевшие деревья на дрова. Трудно судить их за это – время было тяжелое.

Лишь кое‑где сохранился не большой участок сада – молчаливый свидетель былой красоты. Заброшенные клумбы всё ещё хранили очертания прежних узоров, а одичавшие кусты роз порой выбрасывали одинокие цветы, будто напоминая: жизнь не совсем покинула это место.

А вот конюшня уцелела – словно маленький островок былой славы усадьбы. Не такая огромная, как в прежние времена, когда здесь содержались десятки породистых скакунов, но всё ещё живая.