Папарацци: Фокус на Сердце

Глава 1 ­­­­­­­­­­­­­­­­­­­­­­­­­­­­­­­­­­­­­­­­­­

Что можно рассказать родному человеку и что можно утаить? Если мы выбираем не делиться чем-либо, делаем ли это мы ради них или ради себя? Свадьба моего брата разделила мою жизнь. Эта свадьба невольно подтолкнула меня сбежать из родного города. Мой брат, Дима Дементьев, решил жениться на матери своего будущего ребенка, на женщине, которая за пару месяцев до этого призналась в своих чувствах ко мне. И я ему ничего не сказал.

Моя подруга Юлия, мой старший брат Дмитрий и я, Александр Дементьев учились в одной школе. Хотя Дима опережал меня на три класса, вне школы мы были неразлучны. Я познакомил его со своей одноклассницей Юлей, когда нам с ней было по одиннадцать лет. Тогда мы смотрели на Диму как на крутого старшеклассника. Он же никогда не зазнавался и везде таскал своего младшего брата, меня, и мою подругу Юлю.

Когда мы с Юлей пересекли тринадцатилетний возраст, она начала уделять больше внимания Диме. Я не был против. Я всегда смотрел на ту девочку с большими голубыми глазами и прыгающими веснушками как на свою подругу, на того, кто знал все мои страшные секреты с начальной школы. Теперь Дима и Юля гуляли вместе, а я ходил за ними следом.

После окончания школы наша и так скрипящая троица окончательно распалась. Все пошли своими дорогами. Если честно, после школы ни Дима, ни я не знали, чем себя занять. Дима работал в местном магазине, пока мы с Юлей заканчивали школу. Затем Юля ушла в медицину, и Дима увязался за ней в доктора. Я говорю, увязался, потому что хотя у Димы и была самая добрая улыбка, что я видел, он никогда не стремился к решению человеческих проблем. Я же устроился менеджером в местный ресторан, а чуть позже, увлекся журналистикой.

Меня всегда влекли захватывающие журналистские расследования. Однако, жизнь журналиста оказалась не такой яркой как громкие заголовки газет. Особенно в нашем Выборге. Я протащил за собой пару лет работы в местной газете, и понял, что я терпеть ее не могу. Это открытие совпало со встречей выпускников в моей школе. Спустя двенадцать лет Дима все-таки затащил меня туда. До этого дня я не ступал туда ни ногой.

— ­­­­­­­­­­­­­­­­­­­­­­­­Как в старые-добрые времена, — крикнул я Диме, пытаясь донести до него слова сквозь ревущую музыку. — Двенадцать лет прошло, а школа почти не изменилась. Даже надпись на входе, «Мы вас любим», все та же.

Мы стояли у зеленоватой стены, низ которой был подчеркнут безумной голубой краской. Ради встречи выпускников и проводов одного из учителей на пенсию, самое большое помещение, спортивный зал, разделили на две зоны. Слева толпилась парочка столиков с белыми и синими шарами. Наверное, их выбрали в цвет пола зала. В правой части комнаты гремела музыка — там установили танцпол. Мы с Димой прибыли как раз на танцы, пропустив по моему настоянию небольшой концерт в актовом зале. На темном танцполе мне было легче спрятаться от знакомых лиц.

Я расстегнул воротник своей рубашки и обвел глазами толпу качающихся и прыгающих людей.

— Только лица какие-то незнакомые, — крикнул я, поворачиваясь к Диме.

Его низкие густые брови не могли скрыть его потускневшие карие глаза. Он отработал ночную смену в больнице и успел поспать всего пару часов перед началом вечера. Дима удивил меня, появившись на пороге моей квартиры ровно в восемь вечера. Он был одет в бледно-голубую рубашку и брюки. Слишком элегантный наряд сразу насторожил меня. А когда я увидел, что его обычно растрепанные темные волосы оказались причесанными, я даже испугался. И все же, он уговорил меня сопроводить его. Я бы не появлялся на пороге школы до скончания веков.