Тяжелая рука нежности

Хороша! Ах, хороша.

Она в том коротком чудесном возрасте перехода от девушки к молодой женщине. Щедрый, но все еще трепетный расцвет.

Глаза большие, ярко-синие, с дымкой. Два упругих белых парашюта впереди, того гляди на волю вырвутся. Губы полные, красные, с пурпурным отливом. Как будто чуть опаленные. И жар идет – изнутри.

– Герр Цхай!

– Угу.

Взлетели махаонами длинные ресницы, перехватила мой взгляд, чуть скривила полные губки, немного нервно и даже раздраженно поправила густые темно-русые волосы.

Ах, как жаль, что она полицейский. И где таких выращивают?

– Заполните бумаги.

– Видите ли, я не очень хорошо знаю немецкий язык, а вам же нужно без ошибок…

Вру, конечно. Лень просто. И прикольно.

Забирает у меня формуляр.

– Имя.

– Максим.

«А ваше?»

– Род занятий.

– Безработный второй месяц. Бывший начальник охраны танцхауса «Ангар».

– В Кобленце?

– Где же еще?!

– Отвечайте по существу. Хобби?

«Это-то зачем?!» Немецкая бюрократия абсурдна до смешного.

– Хобби имеете?

– Пить и курить!

Хмурится, две размашистые густые линии на ее чистом, лишь чуть великоватом лбу сходятся в одну.

Ставит прочерк.

– Привлекались уже?

– Четыре заявления на меня было. До суда не дошло ни одно.

– Вижу уже. Так, в позапрошлом году сняли с человека золотую цепочку…

– Простите, не снял, а порвал! Дело миром кончилось. К тому же он сам начал.

– Здесь все зафиксировано.

– Да кто бы сомневался!

– Вы в полиции, ведите себя подобающе. Образование?

– Учитель музыки.

– Прекратите паясничать, наконец!

– Тогда социальный педагог.

– Ситуация становится невыносимой!

– Простите, мне за дипломами съездить?

– Вы что, окончили университет?

– Да.

– Почему же тогда работали тюрштеером?[1]

– А что, нельзя?

– Ваши дипломы не были признаны в Германии?

– Это долгая история. Давайте так, я вам все расскажу, а вы мне дадите свой номер телефона.

А что мне, собственно, терять?

Девушка фыркает возмущенно. Я, похоже, не в ее вкусе.

– Вы и так всё обязаны рассказать.

– А мое образование к делу не относится.

– Что ж, перейдем к делу. Что произошло возле дверей клуба «Конкорд» двенадцатого августа?

Заунывно, прикрыв глаза, сочиняю историю: потерпевший был пьяным, вел себя нагло, пришлось успокаивать, нет, не бил, толкал…

Врать полицейским не стыдно. Врешь-то закону, а такому закону, как в Германии, который вяжет тебя по рукам и ногам, не соврать – грех.

Девушка в полицейской форме печатает мои показания на компе.

Ну-ну…

Как она попала сюда?

– Значит, вы утверждаете, что не били его по лицу?

– Послушайте, давайте рассудим трезво. Посмотрите на мою руку. Если б я его ударил… Вы вообще этого мальчишку видели?

– Этого вам не нужно знать. Отвечайте четко и по делу.

– Так я по делу!

Стучат клавиши. В кабинете пахнет теплой бумагой и легкими, цветочными духами девушки. Как ей идет форма! Интересно, у нее наручники есть?..

– Прочтите и подпишите.

– Я свободен?

– Пока – да. Подождите-ка…

Снова открывает и смотрит в мои документы.

– Так ты русский?

– И ты, надо же…

– Никогда бы не сказала с первого взгляда!

– А я б сказал. Немки-полицейские – страшненькие.

– По-немецки ты, правда, не очень.

– А у тебя даже акцента нет, русского. Вот сейчас немецкий акцент есть!