Чего боятся матери, о том мечтают дочери

Новый год, как всем известно, праздник семейный. В этот особенный день принято собираться вместе за большим столом и обмениваться подарками. 31 декабря в каждом человеке словно просыпается дух Деда Мороза, который жаждет осчастливить всех вокруг. Вся страна ликует и празднует. За исключением, пожалуй, только матери одного скромного, но очень дружного семейства.

– Василий, не трожь колбасу, кому сказала! – мощный крик Людмилы Борисовны раздался в кухне и оглушительно пронесся по всей квартире, достигнув гостинной, где ее муж лениво развалился на диване.

– Дорогая, ты меня даже не видишь, – рассмеялся Василий Геннадьевич, аккуратно поправляя кусочки нарезки на тарелке так, чтобы не было заметно пустоты.

– Зачем мне тебя видеть? Я и отсюда прекрасно слышу твое чавканье, – Людмила Борисовна с решительностью палача рубила цыпленка на кусочки идеальной величины (чтобы они быстро, но тщательно пропеклись). – Стою весь день у плиты, как кухарка: режу, варю, жарю. А он сидит и телевизор смотрит. Никакой помощи в этом доме не дождешься!

Послышался тяжелый вздох, и Василий Геннадьевич нехотя встал. Он заглянул на кухню и с нежной улыбкой спросил:

– Давай я тебе помогу? Уже в пятый раз за последний час предлагаю.

– Тоже мне, помощник нашелся, – недовольно усмехнулась Людмила Борисовна. – От тебя больше вреда, чем пользы. Иди лучше позвони им. Где пропадают? Должны были приехать еще полчаса назад. Знала я, что ничего путного из этого балбеса не выйдет. Доведет он нашу Катьку, вот увидишь.

– А ты не наговаривай, глядишь все хорошо будет, – тихо бормотал мужчина, думая, что жена его не слышит. Вот только у нее был изумительный слух, о чем он постоянно забывал.

– У тебя, как всегда, глядишь да авось, – продолжала причитать Людмила Борисовна, хотя ее муж уже ушел. – Говорила я ей, не водись с ним. Так разве она мать станет слушать? Нет, она ведь намного больше меня понимает.

Жестоко расквитавшись с курицей за все ее прегрешения, встревоженная мать принялась рубить картошку образцово ровными дольками.

– Василий, – снова крикнула она, – Как думаешь, жаркое сейчас ставить или подождать?

– Я думаю, пока рано. Катя говорит, что они будут минимум минут через сорок, – отозвался Василий Геннадьевич, одновременно разговаривая с дочерью по телефону.

– Рано, – повторила Людмила Борисовна, как бы спрашивая саму себя. – Нет, лучше поставлю. Ребенок придет с холода, пусть лучше сразу горяченького поест. Ох и, получит у меня этот балбес. Гоняет бедную девочку по всему городу, мог бы сам приехать на такси. Хотя откуда ж у него деньги. Господи, дай мне сил пережить все это.

Пока Людмила Борисовна делилась своими переживаниями с умертвленной курицей, на другом конце города в пробке стояла ее дочь, Катерина, вместе со своим молодым человеком, Артемом.

– Твоя мама меня ненавидит! – жалобно воскликнул он. – И ты хочешь, чтобы я сообщил ей эту новость? Она же на месте мне голову оторвет, – парень схватился за шею и разыграл мини-сцену с удушением, не забыв о звуковом сопровождении.

– Это совсем не так, – Катя задорно рассмеялась и с нежностью погладила его плечо. – Она тебя не ненавидит, просто, – девушка замялась, пытаясь подобрать наиболее обнадеживающее слово.

– За спиной проклинает? – и Артем, и Катя прекрасно знали, что это было очень близкое к правде заявление.