Тема смерти в философии, истории и литературе

Сложно писать предисловие к увлекательной книге. Еще сложнее писать предисловие к увлекательной книге, написанной о смерти. Однако, что же делает эту книгу о смерти увлекательной? Автор не стремится написать еще один большой научный труд, претендующий на окончательное решение вопроса о смерти. Размышления о смерти – это не прямая дорога, а извилистый путь лабиринтов мысли, схватывающих и теряющих смерть как предмет своей рефлексии. Именно в этом состоит важнейшее значение книги, которую в своих руках держит читатель.

Движение в лабиринте всегда является соприкосновением с тайной, загадкой, неизвестностью. Лабиринт исключает горизонт восприятия. Вернее, здесь нет точной уверенности, а главным помощником оказывается осмотрительность. В лабиринте могут оказаться бесполезными опыт, знания и социальный статус. Движение в лабиринте – это всегда глубоко персональный акт. Метафора лабиринта как нельзя лучше характеризует книгу Dr. Phil. Андреаса Буллера, открытую взору уважаемого читателя. Книга представляет собой исследование различных опытов смерти в человеческой культуре. Именно опыты смерти в мифологии, религии, искусстве, литературе, в естественных и гуманитарных науках и, наконец, в философии последовательно раскрываются автором. Однако, что такое опыт? Вряд ли нам поможет здесь определение опыта как совокупность накопленных человеком практических и теоретических знаний. Именно они могут оказаться бесполезными в лабиринте. Наверное, один из самых лучших ответов мы находим в книге голландского ученого Франка Рудольфа Анкерсмита, который рассуждая об историческом опыте пишет. Исторический опыт – это то, что всегда «со мной» и не поддается теоретической экспликации, но как повседневный фон присутствует при обращении к прошлому и изменениям во времени. По мнению Ф. Анкерсмита, в историческом опыте, считает он, человек испытывает радикальную странность (жуткость) прошлого; здесь оно не конструкт рассудка, а реальность, которая обнаруживается в опыте с той её прямотой, как это свойственно возвышенному. «…он, скорее онтологичен, чем эпистемологичен, и потому должен определяться скорее через то, что вы суть, чем через то, что вы знаете, каким знанием обладаете. Возвышенный опыт – и исторический опыт – не предназначен для утоления нашей жажды знания. Он вообще не служит никакой цели, хотя его проявления могут иметь значение для человека, обладающего опытом <…> Человек обычно меняется благодаря опыту – а это только усиливает утверждение, что в ситуации возвышенного опыта нет никакого постоянного субъекта опыта» 1.

Человеческая мысль о смерти, воплощенная в многочисленных формах культурного отношения к ней (мифы, религия, наука, философия, литература, искусство) предстает в книге как набор опытов. Автор и не претендует на раскрытие темы связи этих представлений между собой. Конечно, придирчивый читатель может указать нам на то, что они фундированы культурой в целом и в той или иной степени отражают коллективные представления. Соглашаясь с такой постановкой вопроса, тем не менее отметим, что за культурой всегда стоит конкретный человек и его конкретный, персональный опыт отношения к смерти. Именно поэтому вряд ли представления о смерти в разных формах культуры могут быть полностью синхронизированы и упорядочены. Перед нами снова лабиринт. Персональность опыта отношения к смерти означает что у этого опыта свое время и пространство, свое отношение к тому что считать бытием, а что считать небытием. Именно поэтому схватить различные опыты смерти мы можем только двигаясь из разных точек человеческой культуры. Здесь также стоит на время забыть и об эволюции и тем более об идее прогресса. Здесь прежде жившие поколения людей могут сказать нам не меньше, чем наши современники.