Пролог
Можно ли ненавидеть человека, который спас тебя от участи худшей, чем смерть? Сложно ответить, но с каждым годом, днем, минутой я убеждаюсь – всё возможно. Учитель - уважаемый человек не только в Нижнем городе, но и в Верхнем. О нем всегда говорили вполголоса, оглядываясь по сторонам, ведь у мастера есть скверная привычка подходить бесшумно. Ему почтительно уступали дорогу, кланялись, а за спиной чертили знак, отводящий зло. Редко кто рисковал заступать путь учителю, еще меньшее число таких сумасшедших выживало. Я была одной из них. Нет, я не сошла с ума и никогда бы не бросилась в ноги к этому страшному человеку, даже если бы от этого зависела моя жизнь.
Но, наверное, стоит рассказать по порядку. В приют я попала, когда мне было лет пять или шесть. И единственным моим воспоминанием о прошлой жизни было имя – Нерида. Нерида Нео-Нель – вот то, что осталось в моей памяти, а еще женский голос, который постоянно мне это повторял в детстве.
«Нерида! Как вы себя ведете, юная барышня?! Разве так я вас воспитывала?! Запомните, вы Нерида Нео-Нель, а не дочка булочника!» - голос няньки или воспитательницы был громким, визгливым, но в то же время добрым. Иногда во сне я видела себя ребенком, бегала по саду, пряталась в кустах или, путаясь в длинной юбке, пыталась влезть на дерево. Но всегда появлялась нянька – образ ее был смутным – и отчитывала меня за плохое поведение. Мне так хотелось зацепиться за этот сон, чтобы узнать о своем прошлом, но стоило мне проснуться, как образы тускнели, пока вовсе не забывались. Другой бы на моем месте выкинул эти сны из головы, забыл и жил бы дальше. Но я не могла, только они поддерживали меня, заставляли, стиснув зубы, терпеть все издевательства учителя. А главное, не сломаться и лелеять планы мести.
А мне было кому мстить. И первым в этом списке стоял тот человек, который привел меня в приют. О, я до сих пор его помню и никогда не забуду. Его тонкие губы, взгляд черных глаз, когда он взирал на меня с превосходством и долей злорадства, длинные и сильные пальцы, которыми он до боли стискивал мое плечо.
- Сюдзин, вы уверены? – с опаской спросила немолодая женщина. – Наш приют для детей хинин, у них и так нет будущего. Девочка же необычна, уже сейчас видно, что она вырастет красавицей и с лихвой компенсирует вам затраченные на нее деньги. К западу от нас есть приют «Серебряной луны», там охотно возьмут вашу подопечную на воспитание…
- Нет, - холодно ответил мужчина. – Я хочу отдать ее вам. Берете? Если нет, я перережу ей глотку.
Меня взяли. Я помню тот день до мелочей, как если бы он случился вчера. Я была растеряна, напугана, подавлена, но не плакала и ничего не просила, мне казалось, что с чужими женщинами будет намного безопаснее, чем с тем ужасным мужчиной.
- Как зовут дитя, сюдзин? – вежливо спросила настоятельница приюта, как я узнала впоследствии.
- Как хотите, так и называйте, - отмахнулся мужчина, растягивая свои губы в гадкой ухмылке. – Она ничего не помнит. Возможно, будут отклонения в умственном развитии, но вы же всё равно продаете своих воспитанниц в бордели, а там ум не главное достоинство.
Сказав это, он ушел, не оставив в приюте никаких документов на меня. Настоятельница со своей помощницей обсуждали, как им быть, заявлять властям или нет. Ведь чужеземец, а никем иным тот мужчина не был, совершил преступление. Возможно, не он похитил меня и стер память, но он точно знал, кто это сделал. В то же время женщины были немолодыми и повидавшими жизнь. Они понимали, что на улице в подворотне никто не сможет стереть память, а значит, дело придется иметь с сильными мира сего. Или даже соседнего. Никому наживать неприятностей не хотелось, а все сомнения решились сами, когда настоятельница сказала вслух:
