Любовный контракт

Лизе не повезло – была она такой хорошенькой, такой слишком хорошенькой, что никакой нормальной жизни. Все пристают, все подряд, независимо от возраста, интеллекта и семейного положения. Кончик носа у Лизы был слегка вздернут кверху, пухлая нижняя губка всегда оставалась заманчиво влажной, а глаза, сильно удлиненной формы, были, надо же такое, разноцветными. Левый глаз карий, а правый почему-то серый. А фигурка у Лизы, нет, лучше ее не описывать, а то читатели станут писать в издательство нервные письма с требованием срочно сообщить домашний адрес упомянутой Лизы.

Училась она в Высшем Гуманитарном университете, – сегодня большинство институтов сами присваивают себе звание университетов, – на факультете углубленного изучения иностранного языка (как будто имеет право существовать высшее учебное заведение, где язык изучают не углубленно). За учебу надо было платить, у родителей денег не было, сейчас много таких неудачных родителей, и Лиза поступила на службу в гостиницу, где останавливались исключительно иностранцы, что должно было обогатить ее познания в языке и позволяло совмещать работу с учебой. Но и здесь не повезло. Когда иностранцы обнаруживали горничную Лизу, то вовсе не хотели улучшать ее английское или французское произношение, а сразу предлагали деньги, с тем чтоб она оказала им пустяковую услугу. Они, тупые, никак не могли понять, почему Лиза отказывается. Какому-то настырному бельгийцу Лиза раздраженно объяснила, что занимается этим по любви, а не за деньги. Бельгиец согласился, что по любви, конечно, лучше, хотя в конечном счете обходится дороже, но он по любви тоже согласен. Лиза же едко заметила, что он ей не нравится. Примитивный бельгиец весьма удивился, как он может не нравиться, когда у него старинный фламандский замок под Антверпеном и завод по производству стиральных машин. Бельгиец был не худшим вариантом, он приехал – уехал, а вот гостиничный охранник Алеша, гордо называвший себя секьюрити, находился в гостинице постоянно, но и он был не самым худшим, ибо существовал еще Дмитрий Саввич. Он приходил в гостиницу для делового контакта с тем самым дебильным бельгийцем, чтобы приобрести у него, конечно, не стиральные машины, а вовсе замок под городом Антверпеном. Но Дмитрий Саввич увидел Лизу и тотчас позабыл про славный город Антверпен, хотя этот город навеки прославлен тем, что в нем проживал и работал великий Питер Пауль Рубенс. Дмитрий Саввич увидел Лизу в форменной одежде, в кружевном чепчике и кружевном фартуке, с японским пылесосом в руке, и задал умный вопрос:

– Вы что здесь делаете? Вам с такой королевской внешностью работать горничной?!

– Хотите предложить мне королевскую должность? – с насмешкой спросила Лиза.

– Это можно обсудить! – серьезно ответил Дмитрий Саввич. – Вас как зовут?

– Меня зовут горничная.

Первое, что сделал Дмитрий Саввич, приехав в офис, отдал распоряжение помощнику – снять для него в гостинице номер люкс сроком на… пока бессрочно.

Дмитрию Саввичу казалось, что он с ходу и по-настоящему влюбился. Это следовало проверить. К удивлению жены, Дмитрий Саввич провел с ней бурную ночь, однако безо всякой радости. Назавтра Дмитрий Саввич поехал к любовнице номер один, переспал с ней – рутина, скукота, уехал, не прощаясь. Потом помчался к любовнице номер два, там вообще получился полный позор – перед глазами стояла Лиза, а рядом лежало ненужное, постороннее тело, и в результате – никакой реакции на номер два. Позже, по телефону, через помощника, Дмитрий Саввич дал обеим дамам отставку. Он четко понял, что погиб. Он стал появляться в гостинице каждый раз, когда была Лизина смена. Лиза мило здоровалась, даже улыбалась, нижняя губка при этом становилась нарядней. У Дмитрия Саввича кружилась голова, от любви он зверел, мрачнел и, казалось, потерял дар речи. За месяц или два он не сказал Лизе ни единого слова. Только смотрел на нее, не отрываясь, и не отвечал на нервные призывы мобильного телефона. А Лиза под шум пылесоса зубрила английские идиомы. Дмитрий Саввич ее не интересовал. Зато секьюрити Алеша дико ревновал к Дмитрию Саввичу и, когда тот находился в гостинице, болтался где-то неподалеку.