Сказки Освии. Шершех

На затопленных землях, там, где раньше были прекрасные голубые озёра, а теперь стояло болото, просыпался после долгого сна древний бог разрушения и страха по имени Шершех. Он был заточён в одном из синих камней, инкрустированных в ожерелье причудливой россыпью. Волей случая ожерелье вросло в ствол некогда прекрасной молодой берёзки. К моменту пробуждения Шершеха берёзка простояла на гнилых водах больше сотни лет. Теперь дерево едва держалось за зыбкую почву подточенным прелыми корнями.

Шершех чувствовал, что земля вокруг высохла. Он понял это по непривычно медленному и слабому движению сока в стволе. Это было той хорошей новостью, которую он ждал так давно. Из-за неё он решил выйти из спячки, в которую впал, чтобы не видеть монотонность веков, протекающих мимо.

Бесконечные годы, проведённые в заточении, истощили его, но давали надежду, что там, снаружи, о нем забыли. Если это действительно было так, и его имя, некогда наводившее ужас, больше ничего не значило для людей, то у него появлялась надежда вернуться. Долгое засушливое лето и осень, случившиеся впервые за много лет, приблизили его к осуществлению мечты.

Шершех потянулся, увидел сквозь поеденную личинками древесину сгущающиеся на небе тучи и улыбнулся. Наконец, после многих веков ожидания, ему повезло.

Он знал, что корнями старая берёза крепко держится за торф, и, чтобы его поджечь, хватит одной слабой молнии. Хоть сейчас Шершех был почти лишён своей силы, даже крохотной её части должно было хватить, чтобы заставить грозу случиться там, где ему нужно.

С ослепительной вспышкой сон закончился, болото пропало, и я проснулась в своей уютной спальне, казавшейся менее реальной, чем только что снившийся кошмар.

– Я еду с тобой! – решительно сказала я, глядя, как Рональд затягивает ремни на высоких непромокаемых сапогах.

– Ни за что! – не менее решительно возразил он. – Если понадобится, – я запру тебя в комнате, привяжу к стулу и прикажу слугам стеречь до моего возвращения.

– Рональд, ты же знаешь, что меня это не остановит. Я всё равно сбегу, и поеду за тобой, а слуг потом придётся чинить. Это моё болото, и мои проблемы, значит и решать их мне, – я постаралась сказать это максимально убедительно, но Рональд уловил неуверенность.

Болота горели уже вторую неделю. Первые несколько дней мой жених уезжал туда в компании магов, уверенных, что они-то наверняка смогут потушить пожар. Но уже к вечеру их самоуверенность сменялась растерянностью, они возвращались грязные, усталые и пристыженные. Резкий тяжёлый запах пропитывал их одежду и волосы. Можно было не спрашивать, смогли ли они справиться с огнём, и так было понятно, что нет.

Обычно тушение пожаров, даже когда горел торф, было пустяковым делом для магов и не занимало больше часа, но не в этот раз. Все маги, побывавшие на болоте, разводили руками, уверяя, что огонь не простой.

Торфяники Рональда теперь принадлежали мне, но он чувствовал за них большую ответственность, и его сводила сума беспомощность в борьбе с пожаром. Он раньше меня заподозрил неладное и приложил все усилия, чтобы справиться с неожиданно свалившейся проблемой. Теперь весь город знал, что с болотами что-то не так. Прикрываться Рональдом я не могла и не хотела, а он меня к болотам не подпускал и даже не давал заговаривать о них, пресекая мои попытки неизменной просьбой не вмешиваться.