Это была обыкновенная свинка: упругий пятачок, грязноватые копытца и дружелюбный завиток хвостика. Разве что голосок у свинки был особенно пронзительный и петь она очень любила. Свинка носилась по двору целыми и напевала такую песенку:
В ушах свищет ветер,
Сверкают копытца.
Вперед, суперсвинка,
Лети, свиноптица! 1
Куры прятались. Они считали, что нрав у свинки слишком весёлый, а бег слишком быстрый. Щетинка у суперсвинки была рыжая. Звали её Апельсинка. Свинка представлялась так: «Будем знакомы, Апельсинка», и приседала в чудесном реверансе с кувырком через голову.
Апельсинка жила на ферме господина Пашота. Господин Пашот гордился своей образцовой фермой на окраине живописной деревушки. Прелестное местечко, тем более, что от него рукой подать до городка в высшей степени аккуратного и благонравного.
Обычно господин Пашот и его супруга Женуаз продавали поросят быстро. Особенно поросят мамы Апельсинки, очень важной свинухи, чьё имя звучало, как адрес. Маму свинуху звали Рекордная 9. Покупатели мгновенно разбирали ее малышей, такие они были славные. Но рыжую быстроногую Апельсинку не так-то просто было продать. Господин Пашот, кругленький человек невысокого роста, с большим трудом перекатывался по двору следом за суперсвинкой, когда ловил ее для очередных покупателей. Госпожа Женуаз лишь всплескивала своими маленькими пахнущими бисквитом ладошками, если рыжая торпеда проносилась мимо крыльца, во всё горло распевая свою лучшую поросячью песню.
Одна покупательница, сухонькая старушка госпожа Крекер, познакомившись с Апельсинкой, сказала, что для такой резвой малышки у неё есть славный садик совсем недалеко от фермы. И что бы вы думали, уже через минуту Апельсинка сидела на крыше вооружившись биноклем, чтобы получше рассмотреть садовую беседку госпожи Крекер. Старушка даже хрустнула, испугавшись, что свинка упадёт. Нет, теперь ни о какой покупке не могло быть и речи.
Апельсинка постоянно где-то пропадала. На ферму она возвращалась лишь вечером. Но что это были за возвращения! Как- то, шмякая пятачком по клаксону, она вкатилась во двор на велосипеде соседского мальчишки. В другой раз голенастая Апельсинка со всех со всех копыт драпала из леса, а за ней гналась орава разъяренных белок. Они швыряли шишки в свою обидчицу, и довольно ловко.
Наконец, тёмным осенним вечером свинка явилась домой, горланя песню гномов, а на голове у нее красовался ночной колпак господина Шпателя. Дедушка Шпатель служил сторожем в деревенском магазинчике. Господин Пашот и Женуаз были огорчены таким безобразием. Апельсинка уверяла их, что, когда она заглянула в окно магазина, колпак сам попросил взять его с собой, а сторож, спящий на прилавке, не возражал. Господин Пашот был весьма мягок, а Женуаз просто душечка, но история звучала невероятно. Хозяева решили немедленно пойти к господину Шпателю. Свинке ничего не оставалось, как пойти с ними. Сторож нехотя открыл дверь магазина на стук господина Пашота.
–Хей-Хо, Хей-Хо! Зачем же вы пожаловали, господин Пашот? Стоило ли тащиться в такую темень, – буркнул Шпатель. – Очевидно, что у меня только одна голова, и мне негде взять для вас такую же волшебную шапочку, как у вашей Апельсинки.
Господин Пашот немного осел от такого приема, но госпожа Женуаз сладко улыбнулась и учтиво поблагодарив пожилого господина за подарок для их озорной свинки, поспешила попрощаться. Позднее Пашот и Женуаз решили, что у Шпателя плоские шутки. Или, того хуже, возможно, магазинный сторож повредился в уме. Станет ли здравомыслящий человек дарить свиньям ночные колпаки? Но это не главное. Главное, что полосатый колпак, пестрящий зелёным и лиловым, остался у Апельсинки. Каждый вечер она натягивала колпак на свою рыжую головку и прихрюкнув засыпала.
