Последняя из живых

Альфа Центавра.

Когда-то о ней грезили поэты древности. Анора прочитала все стихиру из картотеки, как только ей исполнилось тринадцать лет, и некоторые ей настолько понравились, что она выучила их наизусть и временами повторяла про себя нараспев: «Ах, Альфа Центавра, родная…»

Ее очень растрогал тот факт, что сотни лет назад на далекой Земле жили люди, которые так сильно любили Альфу Центавра, что посвящали ей стихиру… стихиры. Анора не очень ясно представляла себе, как это надо произносить, а у родителей были противоположные точки зрения на этот счет и временами они менялись. Никто не знал, почему есть стихи, а есть стихиру. Анора любила и просто стихи, но стихиру были иногда нескладные и безыскусные. И это вносило некоторую приятную новизну в гармоничную жизнь Аноры.

Анора жила на планете Проксима-би обитаемого пояса, а если точнее, то в небольшом закрытом научном городе без названия. По сути, это была одна из передовых станций, обеспеченных всем необходимым для того, чтобы переселенцы могли жить в безопасности на отдаленной планете в обитаемом поясе.

Здесь, под куполом, не было ни кислотных дождей, ни жестоких бурь. Мягкий климат поддерживался искусственно, орошения происходили по расписанию, а каждую улицу убирали вездесущие мелкие клинеры. Ботов выпускали в центре реновации станции, и их накопилось так много, что временами они убирали друг друга по ошибке. Маленькая Анора временами то подстраивала клинерам ловушки, чтобы посмотреть, как они будут искать выход, то наоборот, спасала из безвыходных ситуаций. Особенно ей жалко было смотреть, как те, что побольше, обижают самых маленьких. Ее подруги, которые бегали за ней с самого детского сада, Келли и Синта, никогда не могли понять, чего Анора добивается.

– Ты исправляешь их алгоритмы, чтобы повысить их эффективность?

– Да нет же. Он просто маленький, ему же больно, когда его едят! – в сердцах объясняла Анора. Ее очень злило, что Келли и Синта не понимают таких простых вещей, пока не предложишь им представить, что будет, если кто-то большой и страшный начнет тебя есть. Подруги обычно ничего не отвечали Аноре, когда она начинала сердиться на их непонятливость, а просто молча выполняли все ее указания.

Это были довольно веселые игры, когда Аноре было пять. Обычно сопряженные с риском. Бедные Келли и Синта, которых Анора с готовностью тянула за собой изучать мир и наводить в нем свои порядки!

Сейчас ей пятнадцать, и больше никто не помнит, как она то охотилась на клинеров, то спасала их. Даже Анора иногда думает, что это такой навязчивый сон, который снился ей так часто, что она поверила, будто так и было. Теперь она и представить себе не может, чтобы ей пришло в голову относиться к клинерам как к хищникам, просто потому, что они вызывают эмоции. Теперь-то она понимала, что в их действиях нет никакого злого умысла, всего лишь алгоритм, а алгоритм может совершать ошибки.

Теперь она повзрослела, и, если ей хочется, чтобы что-то вызвало у нее неподдельные эмоции, она читает каталоги самиздата и стихиру, а не безобразничает на станции. И уж тем более не сердится на бедных Келли и Синту, которые были слишком добры к ней, с тем учетом, сколько раз она грубила им обеим. Теперь Анора думала, как же ей повезло, что у нее есть ровесницы, которые всегда прощают ей вздорный характер и как правило хорошо понимают ее тревоги и сомнения. А еще дают отличные советы.