Царство селевкидов. Величайшее наследие Александра Македонского

Антиох III Великий. Мраморный бюст, Лувр

Часто мы слышим расхожую фразу – «неизменный Восток». Но тем не менее ничто так не поражает мыслящего путешественника на Востоке, как контраст между настоящим и намного более великим прошлым, следы которого мы видим на каждом шагу. Кажется, что ты ступаешь по огромному кладбищу. Везде гробницы – могилы в одиноких холмах, где уже нет живущих, могилы не только людей, но и целых городов – или же встречаются и непогребенные города, останки которых одиноко торчат над землей, словно кости позабытого скелета. Рядом с убогими городками, хижинами кочевников, заброшенными полями наших дней – остатки имперской роскоши, дворцов и храмов, театров и колоннад, следы бесчисленных людей. Этот древний мир так окончательно погиб и умер, а современность кажется такой чуждой, что путешественник уже готов задаться вопросом: может быть, тот мир уже никак не связан с нынешним, может, то, другое племя отрезано от тех людей, что он видит сейчас, каким-то всеразрушающим потопом. Однако именно своеобразие этих чувств, которые должны охватывать европейского путешественника при виде всего этого, заставляет его понять, что существует некая более близкая связь между ним и некоторыми из этих обрывков древности – более близкая, нежели между ним и живыми людьми в этой стране. Руины, на которые он смотрит, не являются отражением какого-то странного и загадочного ума, как у египтян или жителей древней Мексики: это знакомые классические формы, к которым взгляд его привык уже в родной стране; в его сознании они связываются с цивилизацией, из которой родилась его собственная. Что же они делают здесь, среди людей, которым дух, вырастивший и сформировавший все это, абсолютно неведом? Европейский путешественник, наверное, начнет догадываться, что история, которая скрывается за этими памятниками, представляет особый интерес для него лично. Часть этой истории – труд, свершенный династией Селевкидов в бурную переходную эпоху на сцене мира две тысячи лет назад, – и должна прояснить данная книга.

Дом Селевкидов особенно интересен не характерами самих царей. Интересны обстоятельства, в которых они оказались. Все эти цари были (со всех сторон и во всех отношениях) царями греческими, но сферой их империи стала Азия. Они оказались призваны руководить процессом, посредством которого эллинизм проник в чуждый мир, приходя в контакт с другими традициями, изменяя их и изменяясь при этом сам. И этот процесс зависел от них. Действительно, способность к экспансии была заключена в самом эллинизме, но эта экспансия едва ли смогла бы зайти далеко, если только политическая сила не оказалась бы в подходящих руках. Фактически она продолжала действовать и в странах, которые попали под власть варваров. Оказалось, что, сохраняя свою власть, селевкидская династия обеспечивала прогресс эллинизма. Тот интерес, с которым мы следим за борьбой Селевкидов за расширение своей империи, и в конце концов – за существование, обусловлен не тем, что цари руководствовались какими-то особенно благородными мотивами, или тем, что все это происходило каким-то исключительным образом, но тем, что, как мы знаем, за всем этим стояли гораздо более широкие проблемы. Мы видим, что, когда династия рушилась, люди, не принадлежавшие к эллинистической культуре, – персы, армяне, арабы, иудеи – рванулись во все концы, чтобы снова захватить то, что завоевали Александр и Селевк. Их остановил только Рим, в котором эллинизм нашел себе нового защитника. Каким бы слабым и неорганизованным ни был дом Селевкидов в свои последние дни, он продолжал удерживать эти позиции, пока Рим не оказался готов принять наследие Александра.