Таракан из Руанды

Жанр: Детская проза / Книги для подростков / Историческая литература

Автор

Страниц

95

Год

2024

В один драматический миг жизнь Оливии Каремера изменилась навсегда, разделившись на две четкие части — «до» и «после». «До» — это были теплые утренние часы в уютном доме в Гитараме, где каждый день приносил своей яркостью свежие впечатления, а на столе всегда ожидала вкусная, иногда острая до ощущения пищи. «После» же стало серым временем, когда даже солнце стало тусклым, а стены пансиона укрепили чувство замкнутости, предложив лишь безвкусные, но полезные блюда.

В «до» — она была окружена любовью: самой очаровательной мамой, мудрым и заботливым отцом-врачом и любимым старшим братом. Однако «после» обернулось печальным одиночеством, в котором ощущение близости родных оставалось едва заметным. Воспоминания постоянно вторгались в ее мысли, возвращая в тот роковой год, когда в родной Руанде вспыхнула ненависть, плодившаяся долгие годы безразличия и предательства.

Чтобы обрести способ продолжить жить, Оливия осознает, что ей необходимо вернуться к своему прошлому. Личные записи в дневнике становятся для нее окном в воспоминания о том времени, которое она предпочла бы забыть. Когда в пансионат приходит новая воспитанница, Оливии приходится столкнуться с невыносимым: эта встреча заставляет ее заново исследовать свои страхи и травмы. Возможно, через общение с новой подругой ей удастся не только найти поддержку, но и заново открыть для себя путь к исцелению.

В ней неспокойно бьется желание разобраться в событиях, произошедших в ушедшие времена, и не дать им затмить свет надежды в настоящем. Каждая страница дневника становится шагом к примирению с тем, что было, и возможностью начать новый путь, полный искренней радости и понимания.

Читать бесплатно онлайн Таракан из Руанды - Ульяна Бисерова

* * *

«Есть ли на свете кто-то, кого я ненавижу сильнее, чем головорезов, которые ворвались в мой дом ночью и убили всех, кто был мне дорог?

Да.

Это я сама.

Спотыкаясь в темноте, оскальзываясь на мокрой траве, заливаясь слезами, я бежала через сад – все дальше и дальше от пылающего дома. Я предала свою семью.

Время лечит раны? Ложь. А может, я сама не даю им затянуться, расковыриваю до крови, не позволяя себе забыть и простить. Их, себя – всех. Вина всюду следует за мной, как тень. Мне кажется, в каждом взгляде, в каждом слове моих новых знакомых сквозит скрытый упрек: почему мои родные погибли, а я – нет? Моя вина зреет, наливается кровью, разрастается, как раковая опухоль. Преследует меня, как нестихающая головная боль, вгрызается в мысли, заставляя возвращаться в ту ночь, в те дни – снова и снова.

Мне не спрятаться, не убежать.

Я все еще там.

Я замурована в собственной памяти».

Глава 1

Мир – это кожа хамелеона.
Африканская пословица

Все тот же сон. Хотя прошло уже пять лет. Пять бесконечно долгих лет. Всё давно отболело, отмерло. Занесено пеплом. Как древний Геркуланум, погребенный под окаменевшей лавой.

Блеклый рассвет стелется по спальне. В стылых сумерках все кажется покрытым слоем пыли, как в лавке старьевщика. Солнце в этих краях не светит в полную силу даже в летний полдень. А в ноябре оно и вовсе лениво посматривает вполглаза, накрывшись ватным одеялом. Да и кому не наскучило бы день-деньской взирать на промозглый город, по улицам которого снуют забрызганные грязью автомобили и спешат, отгородившись от непогоды огромными зонтами, неулыбчивые люди?

Оливия медленно втягивает воздух. Надо успокоиться. Дышать. По квадрату, на четыре счета, как показывала госпожа Арно. Вдох – задержка, выдох – задержка. И еще вдох, хотя грудь сдавливает, будто тонешь в темной толще застоявшейся озерной воды. Если дать слабину, позволить злости, страху или отчаянию возобладать над разумом, черная мигрень вернется, сдавит голову раскаленным обручем. И школьные будни превратятся в кромешный ад. Вдох. Выдох. Вдох.

Часы на стене показывают четверть шестого. Значит, еще битый час ждать, пока Лагранж прозвонит в серебряный колокольчик и заспанные воспитанницы в ночных сорочках высыплют в коридор, чтобы занять очередь в туалетную комнату.

Оливия поворачивает голову. На соседней кровати безмятежно посапывает, разметавшись во сне, Лаура. Белокурая и разрумянившаяся, вся словно выточенная из алебастра, она напоминает красавиц на полотнах художников Возрождения.

Виктория отвернулась к стене и нахлобучила на голову подушку.

Наверное, Оливия кричала во сне. Снова. Виктория уже не раз грозилась пожаловаться классной даме. Она с самого начала была не в восторге от их соседства и не скрывала неприязни. Да и с какой стати ей выгораживать Оливию? Они не подруги.

Ночной кошмар медленно отступает, выцветая в солнечных лучах, как засвеченная фотопленка. Оливия вытирает взмокшую ладонь о покрывало и кладет ее на скрученный спазмом живот, как грелку, – так делала мама, чтобы облегчить боль.

В спальне прохладно. Оливия скукоживается под одеялом, как личинка, и затихает.

Время здесь, в белом мире, тянется иначе – медленно, как патока. В детстве от восхода до заката пролетал краткий миг, который вмещал так много радости, разговоров и впечатлений – так маленькая капля воды выпукло отражает весь мир. И каждый новый день был другим, не похожим на вчера и завтра, как бусины в ожерелье Старой Элоди. Распахнув утром глаза, Оливия никогда не могла предугадать, какие встречи и открытия поджидают ее за порогом дома. Это сейчас дни и недели нарезаны ровными ломтиками, как кусочки пресного хлеба для сэндвичей, в котором вязнут зубы.

Продолжить чтение

Вам может понравиться: