Только не уходи…

Майор юстиции, старший следователь Следственного комитета Михаил Юрьевич Исайчев возвращался из служебной командировки в родной город Сартов из хмурого Санкт-Петербурга. Поездка проходила в рамках расследования сложного дела, и результаты, полученные во время командировки, требовали обдумывания. Доплатив личными деньгами сверх отпущенной ему бухгалтерией суммы на билет в купейном вагоне, Михаил приобрёл билет в спальный. Всё же, как ни крути, на два пассажира меньше. Эта арифметика увеличивала шанс Исайчева на покой и возможность если не подумать, то хотя бы выспаться. Интерьер VIP-купе вызвал у майора ироническую улыбку. Он, конечно, отличался от места в обычном вагоне отсутствием верхних полок, ярко-красными занавесками из потрёпанного временем велюра, а также заранее застеленными постелями, прикрытыми исстиранными пледами шотландского орнамента, то бишь в клеточку.

– Интересно, что сказала бы жена, увидев это великолепие? – спросил себя Исайчев и тут же ответил, – а сказала бы она следующее: «Не кочевряжься, Мцыри, и за это спасибо! Замечательно уже то, что ничьих ног не будет болтаться у твоего носа. Даст бог, повезёт с попутчиком, появится у тебя время в тишине и покое под крепкий чай обдумать результаты командировки…»

Исайчев часто мысленно обращался к своей половинке. Считал её своим камертоном, советчиком и просто умной женщиной с холодной рациональной головой, одним из лучших в Сартове адвокатов. А к кому же ещё, если не к ней?

«Мцыри» – прозвище, которое Михаил Юрьевич получил ещё в школе за подходящее имя и отчество, а также за упорный и стойкий характер. Ольге пришлось по душе прозвание мужа, и вот уже четвёртый год их совместной жизни они называют друг друга не иначе как «Мцыри» и «Копилка». «Копилка» вовсе не оттого, что она скаредна и бережлива, а оттого что страстный нумизмат-коллекционер. В её карманах всегда позвякивают старинные и редкие монетки на случай подвернувшегося обмена.

До отхода поезда осталась всего одна минута, когда с другой стороны двери кто-то тихонько поскрёбся.

– Это ещё что такое? Неужто пьяный попутчик?! – подумал Михаил, резко встал и рывком откинул дверь с сторону.

Перед ним стояла миловидная женщина в костюме фирмы MILD, предназначенном для туристических походов. На сгибе её левой руки висел небольшой рюкзак, а в другой она держала ручку жёсткого кофра для гитары.

– Бемби! – первое, что пришло в голову Михаила при виде женщины на пороге купе. – Почему скребёмся? – вопросительно взглянув на попутчицу, улыбнулся Исайчев. – Вы здесь такая же хозяйка, как и я. Проходите смело. Располагайтесь. Будете переодеваться? Выйти?

– Нет, нет! Не беспокойтесь, – спешно заговорила женщина, – сейчас минутку посижу. Опаздывала. Бежала. Отдышусь чуть-чуть. Заодно и к попутчику присмотрюсь… Нам с вами в одном купе двадцать четыре часа ехать, посему давайте знакомиться, – женщина протянула ухоженную руку с аккуратно постриженными ногтями, покрытыми лаком телесного цвета: – Вася.

– Вася? – удивился Михаил. – Судя по вашим глазам, вас родила инопланетянка.

Женщина присела на краешек полки:

– Моя мама, судя по тому, что, увидев меня, вы прошептали имя «Бемби», вовсе не инопланетянка, а важенка – олениха, подруга оленя. Вы ведь сказали именно так или я ошиблась?