Появление этого сборника на свет для меня, как автора, явилось совсем незапланированным. Говоря точнее, он неожиданно спутал все ранее построенные мной планы и вырвался вперёд, оттеснив весь тот материал, что был уже написан и ждал моей обработки.
Этот вдруг объявившийся самозванец стал требовать своего признания, задвинув в угол всё, что уже было написано. Раньше я немало сделала для будущей книги (она пока безымянна, назовём её просто большой). Суеверно боясь сделать неверный шаг и запутаться в двух разных текстах, я довела до конца черновой вариант большой книги и только тогда стала редактировать рассказы и повести Сборника.
Разделаться с этим невесть откуда взявшимся творением я собиралась в оставшуюся половину лета. Все его части уже существовали самостоятельно или были набросаны вчерне, оставалось их дополнить, кое-что сверить, выбросить лишнее и, причесав, выпустить на волю.
Устроить себе небольшой летний отдых, занимаясь малой книгой, не получилось. Работа пошла совсем не так легко и быстро, судьба, словно в насмешку, именно в те дни вывалила мне на голову массу вновь открытых исторических сведений о времени, описанном в Сборнике.
Я уехала в деревню и осталась там со своими повестями и рассказами всерьёз и надолго. Лето переходило в глубокую осень, потом возвращалось обратно, но ощутимыми для меня были только переходы от одного сюжета к другому. Короче говоря, я «попалась» и засела основательно: всё оказалось не просто и шло не быстро…
После выхода моей первой книги «Свет каждому» я решила взяться за то, что мной было давно задумано, но откладывалось из-за собственной неуверенности осилить такой труд. Я отошла, насколько это было возможно, от всех других дел, и тщательно и неспешно стала разбирать разрозненные части сохранившегося семейного архива. Разобравшись в них с большим трудом, «сломав глаза» при чтении писем, написанных в старинной манере, с завитками и ятями, я начала с того, что «расшифровала» их и переписала разборчиво и с новой орфографией.
В какой-то момент я почувствовала, что меня поднимает и несёт волна и остановиться уже не в моих силах.
Я знала свою родословную по рассказам бабушки, но в этих, далеко не полных, фрагментах писем, написанных почти без надежды, что они дойдут до адресатов, для меня вдруг зазвучали их живые голоса. В них были такие родные и почти забытые интонации и те особые слова, поговорки и шутки, всегда живущие в каждой семье.
Они говорили между собой. Голоса звучали приглушённо, прилетая из пространства и становясь частью меня самой и моей памятью. Избавиться от этого наваждения было невозможно, пока эти малые частички прошлого я не превратила в несколько совсем небольших повестей и рассказов.
В тёмной воде прошлого я иногда вдруг замечала золотой блик на самом дне – эта была ещё одна отбившаяся от других и утонувшая во времени частичка бытия. Я старалась выудить всё. Так пробивался этот Сборник, почти одновременно с задуманной семейной хроникой, опережая её по времени завершения.
