Все жанры Все авторы
Желание быть городом. Итальянский травелог эпохи Твиттера в шести частях и тридцати пяти городах - Дмитрий Бавильский

Желание быть городом. Итальянский травелог эпохи Твиттера в шести частях и тридцати пяти городах

Страниц

415

Год

2020

В этой уникальной книге вы найдете не только подробные описания достопримечательностей 35 итальянских городов, посещенных Дмитрием Бавильским осенью 2017 года, но и удивительные истории, скрытые за каждым из них. Автор осуществил настоящий эксперимент, намеренно выбирая необычный подход и смешивая различные жанры.

«Желание быть городом» - это не просто дневник путешествия, но и рассказ о произведениях искусства, которые Дмитрий не успел увидеть. В результате получается что-то вроде художественного произведения, где вымысел сливается с документальными фактами, и автофикшен, где знаменитые картины и фрески становятся поводом для обсуждения насущных вопросов.

Переложение меланхолии и недовольства современного человека, цифровое восприятие XXI века и судьбы России на искусство - главная цель Бавильского. Он хочет вытянуть читателя из его обыденности и перенести его в мир высокой культуры через «эффект присутствия». Благодаря этому, даже в условиях закрытых границ и музеев, каждый может иметь доступ к этой идеальной вселенной.

Дмитрий Бавильский - известный блогер и писатель, который продолжает удивлять читателей своими необычными подходами к писательскому искусству. Не упустите возможность окунуться в его уникальный мир и ощутить «эффект присутствия» в местах, где культура и искусство царят величественно.

Читать бесплатно онлайн Желание быть городом. Итальянский травелог эпохи Твиттера в шести частях и тридцати пяти городах - Дмитрий Бавильский


Памяти Бориса Бергера


Его блуждания намеренны, они – врата открытия…

Джеймс Джойс. «Улисс»

Дорога туда была похожа на устную речь, а оттуда – на письменную…

Александр Ильянен. «Пенсия»

Эту книгу, тон ее и направление, я придумал, читая «Образы Италии» Павла Муратова. Поданный как «исторический путеводитель», он почти полностью сосредоточен на описании памятников истории и шедевров искусства.

Лишь малую часть книги Муратов тратит на описания того, что вокруг да около, – погоды, природы, бытовых обстоятельств (например, в Пиенцу он приехал на раздолбанном «Фиате»), максимально убирая «личный момент». Тот самый, который интригует более всего.

Не знаю, как другим, но мне, читая травелог, крайне важно понимать, кто ездит и зачем ездит, – для прагматика целеполагание превыше другого, ведь чаще мы ведомы и идем именно что по чужому следу. Тем более что Муратов вычищает свои житейские обстоятельства не полностью – то ли на автомате, то ли по общепринятой традиции скрывая спутницу за местоимениями «нам», «мы».

Верст за пять на горе показался силуэт Сан-Джиминьяно, отчетливый и легкий. Нам пришлось делать большой объезд влево и затем медленно подниматься зигзагами в гору. «Тринадцатибашенный» город на время скрылся из виду. Пока мы поднимались, в небе совершалась перемена: свинцовые оттенки ушли на запад, тонкая пелена облаков вдруг засияла, пронизанная солнцем. Мы были высоко; на много верст кругом открылись поля и виноградники Тосканы, побуревшие дубовые леса, дымящие фермы, селения, краснеющие черепицей и отмеченные скромной деревенской колокольней. Нас окружала священная земля – родина чести и высоты человеческой в прекрасном1.

Даже такой аккуратист и педант, как Муратов, не может окончательно вытеснить со своих страниц «личные» мотивы, неповторимые ситуации и попутные песни пейзажей, так как без всего этого описание церквей и музеев превратится в искусствоведческий учебник.

На крохотном разбитом «Фиате», принадлежащему одному из передовых граждан Монтепульчиано, мы совершили поездку в Пиенцу, прерывавшуюся немалым числом внезапных остановок на вьющихся по крутым косогорам дорогах. Во время этих остановок вдыхали мы отрадно-свежий воздух глухой тосканской деревни, разглядывая пустынный пейзаж с редкими фермами, дубовыми рощами и сложными пересекающимися линиями горных кряжей, уходящих на запад. Монте-Амиата вырисовывалась перед нами все величественнее по мере того, как мы приближались к Пиенце. «Фиат» наш вскоре зашумел по единственной улице фантастического города и остановился на площади2.

Павел Павлович Муратов выказывает таланты личности и глубину ума в своих драгоценных описаниях, но почему спутники его лишены не только голоса, но и облика?

Тем не менее на протяжении всего муратовского трехтомника меня крайне интриговала сущность этого «мы», определявшего многое в субъективных, хотя и почти всегда снайперских оценках.

Вероятно, анонимность спутницы Муратова вышла вынужденной. Связана ли она с Ниной Берберовой, роман с которой (бывшей женой его близкого друга Владислава Ходасевича) выпал на годы написания третьего тома?

Раньше статья в Википедии говорила об этой связи напрямую, но теперь, после создания в Риме Международного научно-исследовательского Центра «Павел Муратов», эта биография стала гораздо подробней, но демонстративно отстраненнее.

Вам может понравиться: