Элиза и Беатриче. История одной дружбы

Темная глубина – вот что больше всего пугало меня в детстве. Достаточно было спуститься в гараж, не включив там света, или же зайти в подвал и прикрыть дверь, как возникала она: безмолвная и густая. Ждала в засаде.

В темной глубине могла притаиться любая опасность. Ведьмы, страшные звери, монстры без лица или даже вообще ничего, пустота. Думаю, это и заставило меня спать вместе с матерью до совершенно дикого возраста, который я даже стесняюсь назвать.

Теперь, в тридцать три, я гляжу в темную глубину своей комнаты и словно бы слышу, как поскрипывают мои старые дневники, которые я, потеряв тебя, похоронила заживо в этом тайнике. Мои мысли, вместившие пять лет лицея и один год университета, изложенные летящим почерком маркером с серебристыми блестками, – безмолвные и потухшие, как заброшенный реактор.

С тех пор как мы перестали быть подругами, я больше не отслеживаю свою жизнь.

Я сажусь в постели. В приступе зрелости понимаю, что пришло время вспоминать – встретиться с тобой лицом к лицу. Иначе я так и не смогу ничего толком решить насчет тебя.

Я беру в чулане лестницу, поднимаюсь на две перекладины и замираю, чувствуя себя воровкой. Но что я собираюсь украсть? Собственное прошлое?

До верха я добираюсь с колотящимся сердцем. Тянусь руками в пыль на шкафу и достаю из темной глубины все шесть дневников.

Несу их к лампе на тумбочке. То, что они тут, рядом, – это как удар под дых. И глядя на эти розовые обложки с цветочками и позолотой, я считаю необходимым сразу же прояснить: мир между нами невозможен, Беатриче.

Кладу руку на сиреневую обложку дневника за 2000–2001 годы. Искушение велико, но открыть его я не решаюсь. Пока я борюсь с собой, пальцы, ускользнув из-под контроля, самовольно погружаются в страницы. Дневник распахивается, выпадает выцветшая фотография: это отец снимал на «Поляроид».

Подбираю ее, подношу поближе к лампочке. Узнаю себя: рост метр с кепкой, короткая стрижка, толстовка с Misfits, испуганная улыбка. И узнаю тебя, мою полную противоположность. Волшебная грива, красная помада, лиловые ногти; ты обнимаешь меня и хохочешь. Не могу больше смотреть.

Переворачиваю фотографию. На обороте надпись: «Дружба до гроба». И дата: «14 июня 2001 года».

Из глаз льются слезы, хотя я уже и не помню, когда в последний раз плакала.

Если уж эта история должна иметь начало, – а оно должно быть, – то начать я хочу с украденных джинсов.

И неважно, что хронологически это вовсе не исходная точка, так как на тот момент мы с ней уже были знакомы. Как целое мы родились именно тогда, улепетывая на скутере.