Не существует глупости, на которую не решится молодой горожанин, чтобы прослыть оригиналом. И вот холёный сотрудник офиса посещает вечерами клуб смешанных единоборств и часто пугает коллег обширными гематомами утреннего лица.
Другой паладин сканера и электронной печати встаёт до зари, чтобы достать пяткой за ухо, да так, чтобы дыхание при этом опускалось ниже пупка, где, по его убеждению, расположена «точка сборки».
Переломать ребра, скатившись на лыжах с горы под парами глинтвейна – значит выставить себя храбрецом и яркой индивидуальностью.
Увесистые девушки по пути на службу кряхтят и обливаются потом, громыхая самокатами на пропитанных ядовитыми выхлопами улицах, стремясь доказать личным примером, что такой способ передвижения очень удобен и полезен для здоровья.
Что и говорить, мечется наш горожанин между Сциллой оригинальности и Харибдой сытости. Как в бреду мечется.
Мою жену зовут Ольгой. Росту она невысокого, носит короткую стрижку и за полтора года совместной жизни развела у нас в квартире такой зоопарк, что мне часто снятся джунгли по ночам. Думаете мы ссоримся по этому поводу? Ничуть. Когда я потакаю её капризам, у меня делается тепло в груди.
Лучшая подруга жены – Лена. Ей под тридцать, она не замужем. Характер у Лены беспокойный, она легко воспламеняется, но и остывает быстро. На моей только памяти Лена занималась альпинизмом, китайской дыхательной гимнастикой, разводила кроликов, ныряла с аквалангом, лепила из глины, помогала тушить лесные пожары, пела в хоре и бегала марафон. Надо заметить, что мы с Леной знакомы всего полтора года.
Дауншифтинг – её очередная страсть. Видели бы вы, с каким взрывным энтузиазмом эта хрупкая девушка проповедует каждое новое увлечение, которым загораются её чёрные глазки.
Как-то в четверг… или в среду? Вспомнил, точно – в четверг. Это по четвергам я обычно позволяю себе кинуть внутрь две кружки пива и сажусь побренчать на электрогитаре. Хотя бренчат, наверное, на «классике», а на «электрике» скорее гудят или жужжат или… ладно, не важно.
Тем вечером Лена пришла в гости с тортиком и бутылкой красненького. Они сели на кухне, а я закрылся в спальне с наушниками на голове и не слышал, о чём дамы болтают. Но даже сквозь тяжелые гитарные риффы из кухни то и дело пробивались восторженные крики. Наконец, часов в одиннадцать Лена попрощалась с нами.
Мы с Олей заварили чай. Я смотрю, а глаза у неё блестят, щёки разрумянились, и вид какой-то странный, я бы сказал таинственно-торжественный. И вот она начинает:
– Виталь, а давай подумаем, где отпуск провести.
– Давай, – киваю, – подумаем. – Думать, говорят, полезно.
– Как тебе идея съездить в Египет?
– Не очень идея, – отвечаю. – Там недавно гостиницу взорвали.
– В том то и дело, – подскочила на табуретке Оля, проливая чай на скатерть, – в том-то и дело, что жить мы будем не в гостинице.
Я посмотрел на жену долго и внимательно, стараясь понять, насколько серьёзно она говорит. В её взгляде искрился заразный Ленин энтузиазм.
– И где же мы будем жить? – спросил я, выжимая кипяток из штанов.
– В хуше! – радостно всплеснула руками Оля.
– Что это?
– Это такая хижина из пальмовых веток. Они стоят прямо на берегу. Представляешь, мы с тобой просыпаемся, а там рассвет над Красным морем!
– Ага, и сколопендра в плавках.
